«Вожак, Всеслав молод, рано ему одному быть в небе!» — Тон последней фразы старика встревожил Вотшу. Похоже, разговор шел о… князе Всеславе, правда, в этом «видении» он не был вожаком стаи.
«Ну, да. Тебе бы, Ват, только опытных ребят за собой водить! — с явственной насмешкой возразил старик. — А кто молодежь натаскивать будет?!»
«Хорошо, вожак, я поведу Всеслава. Но не обессудь, скидки ему на то, что он княжич, не будет!»
«И не надо… — Старик усмехнулся. — Мне нужен внук-воин, тогда он станет настоящим внуком-князем! — Вожак чуть помолчал и закончил разговор: — Сегодня вечером ты должен увести из города свою дозорную стаю и… без всяких сопливых прощаний!»
Вотша развернулся и направился к выходу из покоя, но в этот момент все поплыло перед его глазами, и окружающее заволокло темнотой. Однако теперь он не потерял сознания, наоборот, его голова была ясной, и в ней с быстротой молнии проносились мысли… догадки, ключом к которым стало названное стариком имя — Ват!!!
Значит, тот светловолосый темнобровый мужчина, которого он видел в зеркале, звался Ват! Это наверняка был его прадед, а это могло означать только одно: он видел… нет! он вспоминал то, что случилось с его прадедом. Огромная птица, которая парила в небе рядом с ним, а потом на стене замка превратилась в девушку, была та самая Леда, княжна, любившая его прадеда! А старик — это князь Горислав, дед Всеслава и Ратмира, лишивший его прадеда многоличья!!!
Между тем темнота перед глазами Вотши стала как-то странно меняться, в ней проклюнулись светлые точки. Эти точки неторопливо рассыпались по всему окружающему пространству, и через мгновение он понял, что видит перед собой ночное небо. Ват, его прадед, лежал навзничь в степном ковыле, под головой у него было седло, а рядом горел небольшой костер и двигались люди. Потом ему стал «вспоминаться» разговор.
«…Ты сало-то, сала больше клади… А то княжичу нашему каша твоя в горло не полезет!»
«Да он и так недельный запас слопал! И откуда у него такая любовь к салу?!»
«От матери! Та, говорят, без сала даже яблоки не ест!»
И среди этого зубоскальства появилась своя мысль, подуманная лениво, как некая зарубка наперед:
«Надо Кохте сказать, чтобы держал свой язычок на привязи. Всеслав мстителен, рыжему любое слово боком может выйти!»
А разговор между тем продолжался:
«Да ладно вам, ребята! — вмешался Теньтя. — Вот рассупонит княжич свой заветный мешок, сами скажете, что не зря сала для него не жалели!»
«Гляньте-ка, — хохотнул рыжий Кохта, — Теньтя на княжьи пышки губу раскатал! Смотри, пузо-то у тебя с непривычки от княжьей сдобы не перекосит?!»
«А вот мы сейчас посмотрим!» — раздался новый голос из ночной темноты в стороне от костра. А через секунду в освещенный огнем круг шагнул высокий стройный парень с походным мешком в руке. Положив мешок около костра, он нагнулся над ним и потянул стягивающую горло Вину веревку, приговаривая:
«Сейчас попробуем княжеских харчей и посмотрим, у кого пузо перекосит!»
Из мешка на чистую холстину были выложены целый окорок, две жаренные в душистой траве курицы, пять плоских пресных хлебов, два круга колбасы, и увенчал все это изобилие небольшой пузатый кувшинчик, в котором что-то густо побулькивало! Волки глядели на это изобилие со спокойным удовольствием, а Всеслав, разогнувшись и указав рукой на «княжеские харчи», с улыбкой проговорил:
«Все равно завтра на границу выходим — спиртного пробовать нельзя будет, а такой харч да без „сладенького“ грех жевать!»
«Эх, и зачем я кашу заваривал!.. — раздался голос кашевара. — Только крупу зазря перевел!»
«Ну, почему ж зазря! — быстро ответил княжич. — Я твою кашу попробую, раз ты в нее сальца бросил!»
Волки переглянулись, а затем рыжий Кохта посмотрел на вожака и негромко позвал:
«Ват, вставай, княжеское угощение ужинать будем!»
Вожак приподнялся на локте и, будто спросонья оглядев выложенное Всеславом угощенье, проговорил:
«Что, поблизости деревня есть?»
«Нет, — тут же высунулся Кохта, — княжич свой заветный мешок тряхнул!»
«Ну что ж, — потянулся Ват, — от княжеского угощения не отказываются…»
