— Странно… А камней тут больше, чем где бы то ни было.
Магнус подобрал с земли камешек и с изумлением на него воззрился.
— Но они именно каменные, а не металлические!
— Да, — подтвердил Джеффри, тоже взяв с земли камень. — И честно говоря, мне такая музыка по сердцу.
— Тебе по сердцу? А ну-ка, дай послушать! — Род поспешил к Джеффри и взял у него камешек. — Я так и думал. Это марш.
— Рок-марш? — удивился Грегори. — Так бывает?
Это действительно был марш — но с тяжелыми акцентами, характерными для рок-музыки.
— А вот у меня музыка медленная и красивая! — крикнула Корделия.
Гвен подошла к ней, послушала и кивнула.
— Да, очень мелодично.
— А вот этот камешек издает звуки, но это не музыка, — сказал Магнус, подобрав другой камень. Род приблизился к сыну и услышал птичье пение, потом к нему присоединился шум ветра, а потом птичья трель утихла, а на смену ветру пришел гулкий звон гонга. Утих гонг — послышался грохот водопада, а на его фоне — ясные, чистые ноты. И все эти звуки сопровождались четким пульсирующим ритмом.
Род глубоко вздохнул.
— Нет, сынок. Это музыка. Ее можно назвать музыкой природы, но кто-то приложил к ней руку.
Грегори разглядывал лежавший у него на ладони крупный голыш.
— А у этого ритма нет.
И верно. Звучала только щемящая, чистая мелодия. Как ни странно, она походила на музыку других камней даже при том, что в ней не слышались ни бас, ни ударные.
Векс проговорил:
— Род, кто-то экспериментирует.
Род замер. Ему стало не по себе.
— Ты что-то знаешь, Старая Железяка? Наверняка все это не просто так.
— Папа! — позвал Джеффри. — А там домик!
— Где? — откликнулась Корделия и бросилась к младшему брату. — Дай посмотреть. Ой, он просто очаровательный!
— Вот этого я и боюсь, — вздохнул Род и поспешил к сыну и дочери.
Гвен немного опередила его.
— Так и есть, муж мой, — проговорила она. — Домик просто чудесный.
Речь шла о небольшом домишке под соломенной крышей, где мог бы жить любой крестьянин. Но там, где крестьянин обмазал бы стены глиной, здесь они были забраны струганными досками, выкрашенными в вишневый цвет. На окнах висели занавески, повсюду пестрели цветы.
— Муж мой, — сказала Гвен. — Здесь живет даровитый мастер.
— Согласен, — кивнул Род. — Этому человеку нравится украшать свой мир. Но это не может быть тот, кого мы ищем, Гвен. У этого есть чувство прекрасного.
— Чтобы узнать, надо спросить, — решительно заявила Гвен и зашагала к двери.
— Эй! Погоди! — Род поспешил за ней.
Они пошли по аккуратной мощеной дорожке между кустов штамбовых роз. Род не заметил, как за ними устремились дети.
Когда они с Гвен подошли к двери, Род неуверенно спросил:
— И что мы теперь будем делать? Постучим?
— А ты что предлагаешь? — спросила Гвен и, не дожидаясь ответа, забарабанила в дверь.
— Эй! Я не это хотел… — Род обреченно вздохнул. — Ну ладно, почему бы и нет?
— Мы же не знаем точно, что он — наш враг, — заметил Джеффри.
Род резко обернулся.
— А вы тут что делаете? Я же вроде бы велел вам…
Но Магнус покачал головой, и Род с опозданием понял, что он не дал детям приказа остаться за калиткой.
И тут дверь отворилась.
Первое впечатление о хозяине дома, возникшее у Рода, — воплощенное, ничем не замутненное счастье. Приглядевшись получше, он решил, что все дело во врожденном добродушии и чувстве юмора. Так или иначе, на пороге стоял полноватый крестьянин среднего роста в самой обычной рубахе и не менее обычных штанах, вот только рубаха была яркосиняя, а штаны желтые, на красных подтяжках и с красным ремнем. Круглое лицо, улыбка от уха до уха, венчик черных волос вокруг лысины.
— Гости! — обрадовался толстячок. — О, входите же, входите! — Он отступил назад, продолжая говорить: — Сейчас чайку согрею, поставлю, принесу печенья!
— Печенья? — сразу оживился Грегори.
— Веди себя прилично, — одернула сына Гвен и вошла в дом. Род пропустил детей и вошел последним.
В симпатичной комнатке пол был застлан круглым тряпичным ковриком, у окошка стояло кресло, украшенное красивой резьбой, а у кирпичной печки — стол и три стула с прямыми спинками. Род опасливо оглядел печь. По конструкции она очень напоминала русскую. На всякий случай он приготовился к тому, что избушка встанет на курьи ножки. «Если такое случится, — решил Род, — детей выброшу в окно».
