— Нет, — ответил Грегори. — Разве вы не понимаете, что вы должны быть готовы к наступлению этого дня?
— Но как же ты не понимаешь, что даже тому, кто только тем и занимается, что думает с утра до ночи, нужен отдых? — из последних сил стараясь сохранять вежливость, спросила Игрин.
Грегори немного помолчал и ответил:
— Да. Даже великие умы нуждаются в отдыхе. Но скажите, сколько же можно отдыхать?
— Ну… день, неделю! — грубо откликнулась Адель. — Какая разница?
— Да такая, — сказал Грегори, — что такой долгий отдых все равно что сон.
— Ну и что? — пожав плечами, проговорила Игрин. — Это же маленький сон, а не большой.
Джеффри нетерпеливо махнул рукой.
— Можно сказать «большой сон», а можно — «маленькая смерть», тоже разницы никакой!
— А ты испробуй Маленькую Смерть со мной, а потом скажешь, — позвала Венна и протянула руки к Джеффри и заодно — к Магнусу.
— Приляг со мной! — Иоганн потянулся к Корделии. — Поскорей глаза закрой! Сон увидишь золотой[18]!
— Нет, — ответила Корделия — но так, словно это слово из нее вытянули щипцами. — Я должна бодрствовать!
Адель в отчаянии вздохнула, а Иоганн с улыбкой проговорил:
— Но даже дозорные порой спят. Ну же, дай своей голове отдых, как даем мы. Забудь обо всем и слушай слова песни, пусть они наполняют твой разум.
— Слова? — насторожился Джеффри. — Что за слова?
— Есть слова или ты не слышишь? — удивился Орин.
— Прислушайтесь внимательнее, — посоветовала Игрин. Все четверо Гэллоуглассов старательно прислушались.
— Я слышу, — сообщила Корделия. — Но это не голос, музыка как бы сама говорит.
— Да, но смысла я не понимаю, — признался Джеффри.
— Нужно подождать, — заверила его Игрин. — Сейчас начнется снова. Всегда начинается.
И верно, так и произошло. Слова звучали на протяжении нескольких минут, а потом повторились опять, и опять. И опять. Постепенно их смысл начал доходить до детей.
Зачем все ведут себя так, не иначе?
Зачем этот мир непонятный такой?
Зачем нас по жизни ведут, как незрячих,
Жестокой и властной рукой?
Зачем тебе знать, что ждет впереди?
Зачем отвечать? Отвернись и уйди!
Зачем мать с отцом — зануды такие?
Зачем так хотят, чтоб ты был, как оии?
Зачем о веселье они позабыли
И только работают — ночи и дни?
Зачем вся их жизнь — лишь заботы, труды?
Зачем слушать их? Отвернись и уйди!
Зачем короли и князья, и бароны?
Зачем забрались на высокие троны?
Зачем их приказы — законы для всех?
Зачем ослушанье карают, как грех?
Зачем есть слуга, а зачем — господин?
Зачем покоряться? Ты просто уйди!
Зачем все кругом так боятся ошибок?
Зачем же так мало на лицах улыбок?
Девчонки зачем не хотят обниматься?
А парни обнять их зачем не решатся?
Зачем всюду слышно: «Нельзя!», «Не ходи!»
Зачем оставаться? Ты просто уйди!
Зачем быть как все, чтобы с толпами слиться?
Неужто грешно молодым веселиться?
Зачем нам чужие тревоги, печали?
Зачем рассуждать о конце и начале?
Оставь все заботы, дружок, позади,
Забудь обо всем, отвернись и уйди!
Зачем нам советы, зачем нам укоры?
Мы ваших законов отбросим оковы!
О хлебе насущном оставив заботы,
Мы есть будем лотос, мы пить будем лотос!
Мы любим друг друга, плывя по теченью —
Одно только это имеет значенье!
Грегори вытаращил глаза.
— Что это за песня?
— Размер не очень ровный и рифмы слабые, — добавил Магнус.
— А смысла и вовсе нет, — подхватил Джеффри. — Это надо же — утверждать, что лучше совсем ничего не делать, чем делать хоть что-то! Разве не понятно, что человек должен трудиться?
— А зачем? — поинтересовался Иоганн.
— Зачем? — прищурившись, переспросил Джеффри. — Да потому что без труда человек ничего не стоит!
— Но в труде, самом по себе, нет ничего ценного, — возразил Орин. — Зачем он нужен?
— Есть в нем ценность! Труд человеку нужен, как растению — солнце!
— Что же это за несуразица, что за бред? — недовольно проворчал Элно и перевернулся на другой бок. — Вы что, никак не можете понять? Нет в работе ничего хорошего!
— А кто вам это сказал? — не пожелал отступиться Грегори. — И чем доказал?
— А мне не надо, чтобы кто-то мне говорил! Это и так ясно!
— И ты в это веришь?
— Да! Почему бы мне в это не верить?
— А почему ты должен в это верить? — тихо спросил Джеффри.
