— Славно сказано, — нахмурившись, заметил Род. — Ну а как насчет достижений инженерии?
Брат Дориан улыбнулся и извлек из-под сутаны продолговатый футляр, обтянутый кожей.
Дети с любопытством шагнули к молодому монаху.
Брат Дориан раскрыл футляр и вытащил… прибор, в котором явно прослеживались достижения высокоразвитой техники.
Род вытаращил глаза.
— Вы собрали это устройство?
Брат Дориан покачал головой, а отец Телониус негромко ответил:
— В ордене Святого Видикона хранятся знания о многом, что было создано человечеством, но данный прибор прибыл с Терры.
Это был клавишный инструмент, снабженный сложной системой видеосинтезаторов и субзвуковых модуляторов.
— А вы правда знаете, как с этой штуковиной управляться? — скептически осведомился Род. Брат Дориан ответил ему безмятежной улыбкой, выдвинул из корпуса синтезатора четыре ножки и поставил инструмент на землю.
— Что это такое? — спросил Магнус.
— Слушайте, — посоветовал брат Дориан, — и смотрите.
Его пальцы запорхали над клавишами, и полилась чудесная мелодия. Она была почти такой же громкой, как звучавшая вокруг рок-музыка, но почему-то сразу привлекала к себе внимание, а вой и рев тут же ушли на задний план.
Дети застыли как завороженные.
Над головой брата Дориана образовалась муаровая дымка. Колеблясь в такт с музыкой, туманное облако мало-помалу стало плотнее, начало вращаться и приобрело очертания нежного, юного бутона. По мере развития музыкальной темы бутон набух, цветок раскрылся и повернул свою чашечку к солнцу. Мелодия стала тише, солнце как бы померкло, зазвучали отрывистые трели и негромкий писк, шорохи. Дети опустились на колени около музыканта. Они узнали голоса лесных зверей и птиц — но откуда они взялись здесь, на равнине?
Но вот они появились сбоку от синтезатора — лисицы, барсуки, мыши, фазаны, ежи. Собравшись, звери и птицы уселись полукругом и стали зачарованно слушать музыку.
— Они что-то видят? — прошептала Гвен.
И словно в ответ музыка нарисовала новую картину — фигурку маленького человечка с голубоватой кожей, из одежды на котором была только меховая набедренная повязка. В его волосы были вплетены цветы, а к губам он поднес флейту. Человечек заиграл, полился прозрачный плавный напев, и вот в пространстве между ним и зверями появилась крошечная танцующая фигурка — маленький эльф. Он так проворно подпрыгивал и вертелся, что вскоре превратился в пятнышко света.
Но вот силуэт эльфа померк и растаял, исчез и флейтист, и звери с птицами. Музыка приобрела печальный, ностальгический оттенок, но в ней была не только тоска, но и обещание радости. А потом все стихло.
Дети почти с минуту молчали. Казалось, даже музыкальные камни примолкли.
А потом Род понял, что трезвон и завывание звучат по-прежнему. Дети наконец выдохнули.
— Чудесно! — воскликнула Корделия.
— Вы настоящий волшебник! — вырвалось у Джеффри.
— Точно! — подхватил Магнус, не спуская глаз с монаха-музыканта. — Ведь вы — из монастырской братии, а не приходской священник. Вы — чародей, верно?
— Только в этом, — смущенно отвечал брат Дориан. — Только в моей музыке.
— Но волшебство исходит не только он инструмента, — уточнил отец Телониус, — а и от исполнителя.
— Понимаю. Присоединяется псионная энергия, — задумчиво проговорил Род. — Вы — подлинный гений, брат Дориан.
— Не я, — окончательно смутился монах и зарделся от похвал. — Не я, но тот, кто сочинил эту пьесу.
— Мне даже показалось, что такое волшебство смогло бы одолеть силы, собранные в злодейском смерче, — сказала Гвен.
— Смогло бы! — пылко откликнулся брат Дориан. — Поверьте мне, смогло бы! — И добавил: — Но только мне потребуется помощь.
— Да, одному тебе не справиться, — согласился отец Телониус. — Понадобятся другие инструменты и могущество священной церемонии, дабы противостоять греховным импульсам, вызываемым богохульным ритуалом колдуньи. Но употребив все это, мы можем надеяться на то, что нам удастся одолеть Зло, скопив псионную энергию нужной мощности.
— Боюсь, что нас восьмерых для этого будет мало, — возразил Род.
— Мы не будем одни, — заверил его отец Телониус. — Двенадцать дюжин наших братьев в монастыре будут петь и играть. Они присоединят свои голоса, полные надежды и чистоты, к нашим.
