Не это ли толкование подтолкнуло Цезаря к решению вернуться в Рим?
Возможно.
Во всяком случае, он покинул Испанию раньше назначенного срока и по пути застал латинские колонии в разгаре бунта: они домогались для себя гражданских прав.
Какое-то время он колебался, не встать ли ему во главе этих колоний, настолько его снедало желание хоть какой-нибудь славы, но легионы, готовые отправиться в Киликию, стояли под стенами Рима; момент был неблагоприятный, и потому он вернулся без всякого шума.
Однако мимоходом он даровал колониям свое имя, и с того времени они знали, что в какой-нибудь нужный момент, в какой-нибудь благоприятный час все недовольные смогут объединиться вокруг Цезаря.
С тех пор имя Цезаря обрело синоним: оно означало оппозицию.
На следующий день стало известно, что он вернулся и вступил в избирательную борьбу, намереваясь стать эдилом.
В ожидании этого он добился назначения смотрителем Аппиевой дороги.
Для него это был способ с пользой потратить свои деньги, а вернее, деньги других на глазах у всего Рима.
Виа Аппиа была одной из крупнейших римских артерий, связывавших Город с морем; по пути она заходила в Неаполь, а оттуда тянулась через Калабрию до самого Брундизия.
Но она же служила кладбищем и местом для прогулок.
Богатые граждане, владевшие домами вдоль этой дороги, завещали хоронить их прямо у порога, на откосах мостовой.
Вокруг их могил сажали деревья, к могилам прислоняли скамейки, стулья, кресла, и по вечерам, когда в воздухе уже ощущались первые дуновения ночного ветерка и становилось легче дышать, люди садились под прохладной сенью деревьев, вдыхали свежесть сумерек и глядели на щеголей, которые проезжали мимо верхом на лошадях, на куртизанок, которых несли в дорожных носилках, на матрон, которые ехали в повозках, и бедняков и рабов, которые шли пешком.
То был своего рода римский Лоншан, однако этот Лоншан был таким ежедневно.
Цезарь заново вымостил дорогу, посадил новые деревья взамен срубленных и засохших, заново оштукатурил запущенные гробницы, подправил стершиеся эпитафии.
Обычное место для прогулок превратилось в настоящее Корсо.
Его великая известность восходит к ремонту, произведенному там Цезарем.
Все это превосходно подготавливало его кандидатуру к избранию на должность эдила.
Тем временем в Риме затеваются два заговора.
Все кругом кричат, что Цезарь входит в число заговорщиков наряду с Крассом, Публием Суллой и Луцием Автронием.
По слухам, цель одного заговора состоит в том, чтобы убить часть сенаторов, предоставить диктатуру Крассу, который назначит Цезаря командующим конницей, и вернуть Сулле и Автронию консульство, которое было у них отнято.
В другом заговоре он якобы действует заодно с молодым Гнеем Пизоном, и, как говорят, именно по этой причине молодому человеку двадцати четырех лет в особом порядке дают командную должность в Испании. Пизон должен взбунтовать народы, живущие по ту сторону Пада и на берегах Ламбра, пока Цезарь будет сеять смуту в Риме.
Как уверяют, лишь смерть Пизона разрушила этот второй замысел.
Первый замысел представляется более состоятельным.
Танузий Гемин в своих «Анналах», Марк Бибул в своих указах, Гай Курион Старший в своих речах удостоверяют существование этого заговора.
Цицерон намекает на него в одном из писем к Аксию.
По словам Танузия, спасовал Красс. Богач Красс испугался одновременно и за свою жизнь, и за свои деньги. Он спасовал, и Цезарь не подал условленного сигнала.
В качестве этого сигнала, утверждает Курион, Цезарь должен был спустить тогу с одного плеча.
Однако все эти обвинения — лишь слухи, которые уносит ветер популярности Цезаря.
В 687 году от основания Рима он становится эдилом, то есть градоначальником Рима, устраивает великолепные игры, выводит на ристалище триста двадцать пар гладиаторов и застраивает Форум и Капитолий деревянными галереями.
Его популярность переходит в восторженное поклонение перед ним.
Его упрекают лишь в одном; но, чтобы понять суть этого упрека, следует встать на точку зрения античности.
Цезарь слишком человечен!
Почитайте Светония, если сомневаетесь; он приводит свидетельства, и свидетельства эти вызывали изумление у всего Рима и заставляли пожимать плечами истинных римлян, в особенности Катона.
