— А вы бы предпочли прохладные воды Райхенского залива? Или может быть катакомбы, где ваши бренные останки нашли бы в лучшем случае лет через сто?
Мне докладывали, что инженер не раз пытался покинуть усадьбу. Он буянил, возмущался, требовал немедленно позвать меня, жандармов, журналистов. Один раз даже попытался объявить голодовку, но хватило его только на один день.
— Здесь вы в полной безопасности. Вам предоставили все условия для работы. Кстати, надеюсь, вы поняли, почему некоторые ваши идеи наивны и невыполнимы?
— Да, многие мои идеи наивны, потому что я верю в….
— Так! — резко оборвал его я. — Только не надо мне всей этой романтической чуши о свободе. Я слишком хорошо знаю, какой кровью оборачиваются патетические речи о свободе и рабстве. И знаю, в отличие от вас, не по книгам.
— Вы участвовали в подавлении мятежей, — со странным выражением лица произнес Грэд.
— Да и не раз, — сухо ответил я. — Вы могли читать в газетах о кровавых обычаях северных варваров или кочевников востока, а я все это видел своими глазами.
Он что-то разглядел в моих глазах и сразу потерял весь свой боевой настрой.
— Я бы хотел вам дать еще пару недель спокойной жизни в этой усадьбе, но времени больше нет.
— Что вы имеете ввиду?
— Читайте газеты, — я кинул ему толстую пачку свежей прессы. — Соберите одежду и нужные вам вещи. В обед за вами приедут.
— Кто приедет? Куда вы собрались меня отправить?
— Приедет за вами отряд Императорской гвардии. А отвезут вас во дворец, где вы встретитесь с императором.
От услышанного инженер потерял дар речи.
— От вашей с ним беседы, зависит вся ваша дальнейшая жизнь. Расскажите ему о положении рабочих и о необходимых реформах.
— Да… но… я…
— А как вы хотели? Вам надо не просто предложить его величеству проект реформ, еще надо убедить в их необходимости и правильности.
— А как же вы? Я же убедил вас…
— А что я? — усмехнулся я. — Я просто слуга его величества. Я убедил его встретиться с вами, и большего для вас никто не сделал бы. Теперь все зависит только от вас.
— Хорошо, я понял вас, — Грэд Шанов приосанился, былая растерянность прошла. — Я убежду, убедю…. Я объясню его величеству всю необходимость реформ.
Он бросился рыться в ворохе своих бумаг, решая, что стоит показать Аврелию в первую очередь. Инженер не знал, что император уже изучил его идеи, и эта беседа нужна нам для того, чтобы сделать из него нашего союзника.
Если мы сможем это сделать, то Союз промышленников получит непримиримого врага. А у нас будет важный союзник.
Обедали мы с Тирионом в небольшой закусочной в Новом городе. Мы уже пили чай, когда за стол сел Джон Ковальский.
— Опаздываешь, — заметил я, глядя на часы.
— Прошу прощения, мне пришлось задержаться.
— Все готово?
— Почти. В восьми вечера все будет готово, в девять люди будут на позиции.
— Хорошо. Пути отхода готовы?
— Да, три варианта, включая погоню.
— Погони не будет. Главное запутать следы, чтобы ни одна ищейка по следу не прошла.
— Все сделано.
— Что, не приходилось еще таким заниматься? — усмехнувшись, спросил я.
— Нет, — недовольно нахмурившись, ответил Джон.
— Ничего. Все когда-то бывает в первый раз.
К нам подошел человек в неприметной одежде. Он протянул мне записку и сразу ушел. Я быстро прочитал её. Тайная канцелярия свою часть дела выполнила.
— Все готово, нужные люди уже предупреждены. Так что погонь и перестрелок быть не должно.
— Хорошо бы. Раз уж другого пути нет.
— Нет, уже завтра Майка Торпа и других арестованных рабочих переводят в другую тюрьму, а оттуда его без боя точно не достать.
Проезжая мимо площади я заметил толпу людей, собравшуюся вокруг наспех сколоченной трибуны. Мы с Тирионом вылезли и подошли поближе.
— … прогнивший режим держится только на штыках армии! Долой монархию!
— Долой!!! — восторженным ревом отозвалась толпа.
— Долой императора!!
— Долой!!!
— Вся власть народу!!!
На трибуну поднялся другой оратор.
— Власть тирана держится на дворянах! Вот наш главный враг!
О как! А знает ли об этом Ассамблея?
— Маэл, он кого имеет ввиду говоря о тиране, Аврелия? — негромко спросил Тирион.
— Надо полагать, — ответил я.
