А здесь, в этом музее его благосостояния, она чувствовала себя уязвимой. Бессильной в стране, языка которой не знает, словно заключенная в его доме на холме.
Она спросила себя, не переживал ли он то же самое, подростком попав к ним в дом, когда его мать обручилась с могущественным человеком.
И познакомился со сводной сестрой, которая была настолько занята собой, что вела себя по отношению к нему просто ужасно. Словно изо всех сил пыталась заставить его почувствовать себя абсолютно не в своей тарелке.
Она моргнула, стараясь подавить в себе нежелательный приступ сожаления. Все давно в прошлом. Она вела себя так потому, что была маленькой глупой девочкой и не знала, как справиться со своими переживаниями.
Теперь ей приходится иметь дело с мужчиной, вступившим на тропу войны, и упаси ее бог, если она встанет у него на пути.
Когда вечером Эль, в шелковом платье, которое он прислал к ней в комнату, появилась на верхней площадке лестницы, Аполло усомнился в том, что ему хватит выдержки добраться до места проведения благотворительного мероприятия. Ему захотелось схватить ее, отнести в спальню и немедленно снять с нее платье.
Спереди изумрудно-зеленое платье с неглубоким вырезом выглядело вполне скромным. Мягкая переливчатая ткань прекрасно облегала ее фигуру. При ходьбе платье слегка колыхалось, словно струящаяся вода.
Верный своему слову, он собрался повысить ее имидж в компании. Если никто не будет знать о семействе Сент-Джеймс, если всем и дальше будет известно только о существовании их компаний, а владельцы останутся безликими, удар по Сент-Джеймсам не принесет того результата, на который он рассчитывал.
Через несколько недель он полностью обрубит все связи с ними. Отправит ее на дно вместе с отцом и с остальными членами семьи Сент-Джеймс.
Да, он был жесток. Но ведь и Дэвид Сент-Джеймс немилосердно обошелся с его родным отцом и манипулировал его матерью…
Он заставил себя улыбнуться ей. Включил обаяние, при общении с Эль он редко пускал его в ход. Он без труда добивался расположения любой понравившейся ему женщины еще до того, как стал тем, кем он является сейчас.
Его подружки из частных школ для девочек, с которыми он встречался в подростковом возрасте, находили его невероятно привлекательным. Правда, ни одна из них не пригласила его домой, чтобы познакомить с родителями. Но очень многие приглашали его в беседки, на задние сиденья автомобилей и в спальни общежитий. Он не считался достойным кандидатом в женихи, но для определенных целей богатые девушки считали его вполне пригодным.
Конечно, Эль уже доказала, что охотно готова наслаждаться им, одновременно презирая его. Так что, наверное, ему сейчас не стоит даже стараться обворожить ее.
Все мысли выветрились у него из головы, когда Эль спустилась вниз в роскошном платье, которое он для нее купил.
– Повернись спиной, – сухо велел он.
– Зачем? – спросила она, с притворной скромностью складывая руки перед собой. Она как будто понятия не имела, что с ним делает.
– Повернись! – рявкнул он.
Шея и щеки у нее порозовели. Было очевидно, что, даже если ее злило, что он отдавал приказы, ей это все-таки доставляло удовольствие. Она медленно развернулась. И когда перед ним полностью открылась ее спина, у него перехватило дыхание.
Сзади у платья был глубокий V-образный вырез, заканчивавшийся прямо над ягодицами. Вырез открывал всю ее спину. По краю он был расшит бисером. Вытачки на шелке подчеркивали округлость ее ягодиц; она была неотразима.
– Не важно, сколько мужчин у тебя было до меня, – сказал он, не осознавая, что произносит эти слова вслух до тех пор, пока не закончил фразу. – Сейчас ты – моя. Ты всегда была моей, Эль. – Его слова прозвучали еще грубее и жестче, чем он хотел.
Она повернулась к нему лицом; ее рыжие волосы, собранные в хвост, качнулись вслед за движением головы.
– Говоришь как закоренелый собственник, – заметила она.
– Да, такая я сволочь. Ты согласилась быть моей любовницей, пока мы не уничтожим притяжение между нами. Это значит, что ты – моя, и только моя.
– Иметь несколько любовников одновременно как-то не в моих правилах.
