– Просвети меня, – процедила она сквозь сжатые зубы.
– Не сейчас. Пойми одно: то, что я сейчас делаю, я делаю по серьезной причине.
– Чтобы удовлетворить свое эго? Просто невероятно! Мой отец дал тебе все. Он любил тебя с самого начала, – продолжала она, впервые произнося вслух то, в чем раньше боялась признаться даже себе, хотя все поняла уже давно. – А ты предал его из-за денег.
– Любовь, – фыркнул он. – Что такое любовь, Эль? Скажи мне. То чувство, которое испытывает к тебе твой отец? Передвигая тебя, словно пешку, чтобы поставить тебя между мной и своей королевой. Любил ли он меня или видел во мне еще одно орудие, которым можно воспользоваться? Я невысокого мнения о любви, так что вряд ли буду считаться с этим чувством.
Ее сердце тяжело стучало, к горлу подступил ком. Она понимала, чего добивается. Она ненавидела себя больше, чем когда-либо ненавидела его.
– Чего ты хочешь от меня?
– В краткосрочной перспективе? Я намерен сжечь то, что притягивает нас друг к другу. Пламя не может гореть вечно, правда ведь?
– Ты предполагаешь, что во время нашей поездки мы будем спать вместе?
– Я даже не сомневаюсь в этом.
Гнев постепенно переходил в возбуждение, которое поднималось из самых глубин ее существа.
– Я не представляла себе, что ты обожаешь затаскивать женщин силой в постель.
– Мы с тобой оба прекрасно помним, что мне ни разу не пришлось затаскивать тебя в постель силой. К тому же, – добавил он, – до постели мы еще не добрались.
Мысль о том, чтобы оказаться с ним в постели, показалась ей… необыкновенно привлекательной. Как, должно быть, прекрасно исследовать его не спеша, а не уступать внезапно налетевшему порыву страсти, который вспыхивал между ними всякий раз, стоило им дотронуться друг до друга! Эти порывы овладевали ею с такой силой, что она была не в силах сопротивляться.
Ее всегда злило, что он был с ней таким… равнодушным. Она нарочно испытывала его терпение. Уж если он не хочет переспать с ней, пусть злится! Она изводила его насмешками. Позже издевалась над ним, призвав на помощь свою женскую привлекательность.
Она очень хорошо помнила, как выбрала самый открытый и самый яркий купальник, который только можно было найти. Эль понимала: в таком купальнике она непременно привлечет к себе внимание Аполло.
Он подошел к ней, когда она выходила из бассейна, и она почувствовала себя… совершенно голой. Она испугалась, поэтому решила спрятаться за давно испытанным средством.
Эль прекрасно помнила, как, повернувшись к нему, скривила губы.
Его глаза полыхнули гневом. И он схватил ее за руку, и ее словно… ударило током. Он смотрел на нее жестким взглядом, и на мгновение, одно отчаянное мгновение ей показалось, что она заметила в его глазах вожделение. И любопытство. Но затем он отпустил ее и, отвернувшись, пошел прочь, будто между ними ничего не произошло.
«Тебе предоставилась отличная возможность избавиться от него раз и навсегда! Потом ты сможешь двигаться дальше».
– Ну хорошо, – ответила она, подавляя в себе дрожь возбуждения. – Я согласна. Нам нужно вернуться на твердую почву, чтобы мы могли общаться друг с другом как деловые партнеры.
– Ты не мой партнер.
– Не важно. Я согласна на интрижку. Но она должна оставаться в секрете. Можешь себе представить, какой разразится скандал, если все выплывет наружу? Я сплю со своим безнравственным сводным братом, который украл наше фамильное состояние, втеревшись в доверие моего отца.
– Конечно. Я ведь говорил, что и сам не намерен хвастать перед всем светом интимной связью с тобой.
Его слова, его тон оскорбили ее.
– Странно, что именно ты говоришь о том, что между нами происходит, как о чем-то низменном, отвратительном. Я-то понятно. Любой, кто вращается в деловых кругах, боится тебя. Но ты-то?
Он состроил удивленную мину:
– Эль, мне нравится определенный тип женщин. К ним не относятся рыжеволосые дамы, застегнутые на все пуговицы. Как тебе известно, джентльмены предпочитают блондинок. Или, в моем случае, подлецы предпочитают блондинок, брюнеток или рыжих, пока те готовы раздвигать ноги. Мне нравятся женщины, которые умеют улыбаться. Которые умеют развлекаться. Мне не нравятся гарпии, которые вцепляются в меня когтями, даже снимая с меня одежду.
