К тому же, кодекс юфусианской монархии предсказывал ее неминуемую помолвку со старшим принцем Балива сразу по окончании учебы. На языке студентов это все описывалось куцым, но от того не менее внушительным словосочетанием: «двенадцать балов!»
– Ну чо, слабо ее закадрить?
Обычно Сэдрик на «слабо» не велся, но сейчас вдруг улыбнулся: «Дайте мне пять минут». Бросив короткий взгляд на свои потрепанные кроссовки, он направился к девушкам.
Разговор стих еще задолго до того, как Сэдрик приблизился. Сложно было найти человека во всем Эхе, не знавшего про него. Те из студенток, у которых были длиннее ноги и светлее волосы, – просто выжидали развития событий, другие – уже по походке Сэдрика поняли, что сейчас их ждет настоящий концерт. Ванесса? О, она прочитала все, что требовалось, даже не видя Сэдрика, по одним глазам смотрящих на него подружек. Теперь уже на паренька смотрели все, а он просто стоял и скалился, равномерно переводя взгляд с одной на другую. Ванесса не стремилась как-то выступать, отлично понимая, что ее положение очевидно и без лишних слов.
Тем временем тишина затягивалась.
– Чего тебе, Клиф? – выступила одна из девочек. – Кому-то решил в любви признаться? Давай, не стесняйся, мы не кусаемся.
А Сэдрик все молчал, не меняя выражения. Несколько студенток переглянулись, одна начала рыться в сумочке, другая захотела что-то еще сказать, но не успела – в помещении врубилась сирена. Лампы окрасились рыжим, учащиеся замотали головами. Посередине двора возникло предупреждение: «Просим всех соблюдать спокойствие! В помещении факультета межпланетной политики зарегистрировано нарушение условий содержания экспериментальных веществ. Просим учащихся пройти к запасному выходу и дожидаться медицинского флаера для прохождения карантина».
Ко двору начали подлетать капсулы с техническими роботами. Сэдрик потянул Ванессе руку, ладонью вверх, не обращая внимания на взгляды окружающих. Девочке вдруг стало нестерпимо смешно – это было что-то новенькое, и тут она заметила пустые глаза паренька. Его взгляд гипнотизировал – холодный, не мигающий, без намека на шутку. Сама не заметив, Ванесса протянула руку, коснувшись пальцев паренька. А позади показались роботы, оттесняя студентов. Девушка оглянулась и попыталась уйти с дороги, но поняла, что не может сдвинуться. Сэдрик вдруг вцепился в ее руку с невероятной силой.
«Ты сдурел?!» – закричала было она, но тот жестом показал, чтобы не шумела. Только тут она поняла, что роботы прошли мимо, не заметив их двоих. Все еще молча, Сэдрик потащил Ванессу к капсулам, ударом сломал пульт управления, вытащил небольшое устройство, подсоединил его, толкнул девушку в одну капсулу, уселся в соседнюю и нажал на пуск.
Капсулы использовались в Эхе для быстрого перемещения между астероидами. Они выглядели, как одноместные пластиковые пузыри с креслами, и летали, как пинбольные шарики между остановками, представляющими собой элементарные вакуумные трубки с отведенной гравитацией. Достаточно было рассчитать безопасную траекторию капсулы и ударить по ней (используя антиграв, чтобы сделать перегрузку незаметной для пассажира) – и далее, не задерживаемая ни сопротивлением воздуха, ни гравитацией, капсула летела до следующей вакуумной трубки, не останавливаясь, на скорости, близкой к сверхсветовой. Некоторые маршруты требовали нескольких «ударов», и капсула успевала за секунду посетить десятки разных астероидов, пока не оказывалась в конечной точке. Скорости были настолько высоки, что другие корабли даже не предупреждались о пролетающих мимо капсулах.
– И куда ты меня тащишь? – проворчала Ванесса, рассматривая, не осталось ли следа на запястье. И тут она увидела, что вышел из строя ее имплант. Это стало последней каплей. – Блин, Клиф! Мой компьютер стоит в сто раз дороже, чем твоя жизнь! Слушай, это переходит уже все границы! Что ты задумал?!
Капсулы летели рядом, соприкасаясь стенками, с такой скоростью, что взгляд не успевал заметить «выстрелы» и «посадки», а звук, передающийся через стенки, раздавался глухо и непривычно. Сэдрик дождался, пока девочка замолкнет, и выждав паузу, вытащил стопку листков с какими-то графиками, продемонстрировал их Ванессе и заговорил:
