Флаер подлетал к третьему астероидному кольцу, окружающему звезду Эхо. Сэдрик пригляделся к астероиду, на который они направлялись, и тут с удивлением понял, что это гигантское тысячеэтажное здание, висящее прямо в космосе. Мрачные каменные горгульи восседали на углах крыши, ровные углы и плоские арки создавали сюрреалистическое ощущение.
– Это… это и есть инфостанция Эха? – спросил он, замирая дыхание.
– Не-а, это просто третий корпус философского факультета.
Флаер пролетал по тоннелю сквозь здание, и Сэдрик увидел, что внутри расположен целый город. Кафе, магазины, он даже заметил стадион для слайдербола.
– А где все люди? Почему никого нет?
– Занятия идут вовсю. А прогульщиков у нас принято расстреливать на месте, – Учитель подмигнул Сэдрику. – Шучу-шучу, – потом наклонился к нему, сделал страшные глаза и прошептал едва-едва слышано одними губами: Не шучу.
Флаер продолжал лететь между корпусами. В системе Эхо не было планет, только астероидные кольца, которые только когда-то через миллионы лет должны сформироваться в планеты. Инфостанция использовала астероиды, как корпуса, общежития, зоны отдыха, экспериментальные и исследовательские площадки. Сложно было поверить, что все это возникло несчастные пятнадцать лет назад.
Флаер все летел и летел под потоками капсул спешащих на занятия студентов, между корпусами и скоплениями кораблей. Сэдрик даже заметил, что некоторые перестреливались друг с другом (он надеялся, что не боевыми зарядами). Эхо бурлило жизнью – странной, загадочной, притягательной, и Сэдрик не мог поверить, что вскоре он сам станет частью всего этого великолепия. Ему хотелось мечтать о том, что однажды он проникнет в секрет этого механизма, займет в нем внушительное место, может, даже станет управляющим одного из корпусов. Почему бы и нет?
Он не заметил, как подлетели к главному корпусу. Флаер прошел через искусственный облачный покров, изнутри выглядящий, как синее небо, и сел на зеленую лужайку перед тяжелыми металлическими воротами.
Последнее, что Сэдрик помнил о том дне, – был добрый взгляд привратника. Было в этом взгляде что-то приглашающее и умное, будто бы они были уже много-много лет знакомы.
В тот первый день казалось, что мечты Сэдрика – почти недостижимы. И это «почти» было настолько невесомым и крохотным, что, казалось, не существовало вовсе. Через три года все уже было совсем по-другому, потому что через три года Сэдрик Клиф показывал третьи лучшие результаты по высшей математике во всем Эхе (по поводу первых двух мест ходили слухи, что это биороботы инфостанции тестируют себя – во всяком случае, на занятиях их не видели). Уже в первый год Сэдрику в нарушение всех правил поменяли поток, перекинув на престижный факультет межпланетной политики. Говорили, что даже некоторых преподавателей замечали консультирующихся с блестящим студентом, но Клиф все отрицал. Всем было очевидно, что экзамены не станут для него проблемой, и по окончании за Сэдрика будут бороться как минимум пятеро членов Совета, пытаясь привлечь его «консультантом с большой перспективой». В кулуарах в шутку предполагали, что Клифу так легко все дается, потому что он уже проживал свою жизнь раз этак десять, и заранее выучил все повороты. Некоторые даже предполагали, что ему «подыгрывает» центральный компьютер Эха, приводя в доказательство тот факт (во всяком случае, они называли этот «фактом»), что Сэдрику никогда не приходилось ждать лифтов и капсул.
Семестр скоро должен был закончиться, и Сэдрик сформировал команду для написания курсовой, обсуждая, какой астероид им больше подойдет для экспериментов, какую атмосферу там сформировать и какое оборудование заказать. Впрочем, обсуждение быстро ушло от учебы в значительно более… хм… энергичную сторону.
– Как тебе эта вот? – один из товарищей указал на группку студенток с другой стороны двора. Он не конкретизировал, кого имеет в виду, но пояснения и не требовались.
В той группе стояла Ванесса Ван-Тауэр. Дочь богатейшего юфусианского барона, наследница немыслимого состояния, круглая отличница и, по выражению даже самых наглых приставал, «та еще стерва». Папочка забирал любимую доченьку из школы, прилетая на целом боевом линкоре, и готов был по первому взмаху ее ресниц не только оторвать яйца любому обидчику, но и устроить войну их народу, объявив генетически несовершенной нацией.
