И тут же от костра донёсся громкий голос старика:
— Небо, я взываю к тебе! Христос и Перун, я обращаюсь к вам! Услышьте своего сына и внука и внемлите его просьбе. Всё на земле имеет два начала — добро и зло, любовь и ненависть. Христос, имя тебе — Любовь, ты — добро. Перун, имя тебе — справедливость, ты — охранитель добра и кара за зло. Христос и Перун, вы — единое целое, вы рядом живете в душе каждого человека, ибо добро без своего защитника бессильно и превращается в зло...
Дальнейших слов старика Ольга не слышала — светящийся круг поплыл на неё, по нему пробежала лёгкая рябь, вместо которой затем стали появляться очертания предметов, человеческих фигур, лиц. Очертания становились резче, чётче, и вот Ольга смогла различить скачущих по лесу всадников, начало оврага, двух всадников — мужчину во всём чёрном и женщину в плаще, — соскочивших с лошадей и направившихся к тропе, ведущей на дно оврага. Появившаяся из-за туч луна осветила лица идущих, и Ольга узнала себя и Григория.
По светящемуся кругу вновь пошла зыбь, он стал удаляться, блекнуть. Когда он оказался позади восковой свечи, на нём повторно стали появляться изображения. Ухоженный сад, шагающие рядом мужчина и женщина, бегущий перед ними ребёнок. Мужчина и женщина вошли на залитую солнцем полянку, и Ольга увидела себя и Игоря, а ребёнок был княжичем Святославом... Изображение качнулось, смазалось, и перед великой княгиней возникла вершина холма с находящейся на ней огромной фигурой Перуна, плотные ряды окруживших божество русских дружинников, стоявших перед ними лицом к Перуну группу военачальников. Один из них вырвал из ножен меч, шагнул к священному костру у ног божества, громко заговорил. Это был голос её мужа.
По светящемуся кругу побежали тёмные полосы, он стал приближаться к Ольге. Одновременно полосы начали светлеть, вместо них появлялись деревья, кустарник, и вот перед взором Ольги зимний лес, заваленная трупами дорога. На обочине стояли трое — один безоружный, хотя и в воинских доспехах, против него двое с оружием. Обличья всех троих хорошо известны великой княгине — это её муж, старший сын древлянского князя Мала Крук и главный воевода древлянской дружины Бразд. Лицо Игоря начало увеличиваться, наползать на Ольгу, на нём отчётливо стали видны подтеки крови, рана на щеке. Глаза мужа в упор смотрели на жену, его губы шевельнулись, с них сейчас слетят слова.
Ольга знала, что вступать в общение с приблизившимся к тебе помимо твоей воли человеческим изображением нельзя — оно может обрести тело, выпрыгнуть из зеркала и причинить беду гадающему, проявляющему интерес к его смерти. Знала это, но не имела сил ни отвести глаз от лица Игоря, ни закрыть их. Она хотела крикнуть и позвать на помощь старика, но тут над головой грянул оглушительный раскат грома, между ней и мужем сверкнула яркая молния, и под ногами ходуном заходила земля.
Вскрикнув, Ольга вытянула руку, чтобы опереться о что-либо, и уткнулась в стоявшего рядом старика.
— Ты, старче? Прости, что толкнула тебя. Но земля шаталась так, что я могла упасть. К тому же молния ослепила меня, а лик великого князя был ужасен, и он пытался заговорить со мной. Я была сама не своя. Игоря уже нет с нами? — встрепенулась она.
Ольга испуганно взглянула на зеркала. Освещённые луной, они как ни в чём не бывало стояли друг против друга, между ними ровным пламенем горели сальные свечи, у большого зеркала догорала восковая. Ни вокруг свечей, ни на земле под ними, ни на зеркалах не было и следов копоти, и только перед меньшим зеркалом, за которым во время гадания находилась Ольга, виднелись несколько капель свежей крови. Кровь Игоря, желавшего сказать ей нечто перед своей кончиной? Но не она, а само Небо, разделив их испепеляющей молнией, не позволило ему сделать это. Ольга поняла, что гадание завершено и теперь очередь за стариком, толкователем видений.
Она поднялась из-за камня, отряхнула пыль с подола платья, поправила съехавшую с плеча застёжку плаща.
— Старче, Небо многое мне явило, однако не даровало разума понять увиденное. Растолкуй мне его, мудрый старче, которому одинаково внимают Христос и Перун.
