— Бахтияр, я решил больше не наступать на русов, — произнёс Мохаммед, повернувшись к военачальнику дейлемитов. — Пусть теперь они атакуют нас, и дейлемиты покажут им, что такое настоящие воины Аллаха. Ты почему-то хмуришься? Наверное, наши воины не желают защищаться, а хотят сами напасть на врага? Ты недавно был у них и знаешь, о чём они думают. Я угадал их мысли?
— Нет, Эль-мерзебан, — ответил Бахтияр, отводя глаза в сторону. — Дейлемиты не хотят ни обороняться, ни нападать, они рассчитывают на твой ум, боевой опыт и ждут другого твоего приказа.
— Другого? Какого? Уж не... — Мохаммед внимательно посмотрел на Бахтияра, криво усмехнулся. — Эти трусы хотят уступить поле битвы противнику до захода солнца? Но они понимают, что этим я признаю своё поражение?
— Они понимают другое — им не победить русов в атаке и не устоять против них в обороне. Среди дейлемитов есть те, кто побывал в сражении у Узкого ущелья и на собственном опыте знает, что с такими воинами, как русы и викинги, им ещё не приходилось на Кавказе сражаться. Те, кто пока не испробовал русских мечей, только что видели разгром кызылбашей, которые слывут неплохими воинами, и не желают повторить их участь. Твои верные дейлемиты, Эль-мерзебан, считают, что, если сегодня боевое счастье не на нашей стороне, незачем гневить Аллаха и поступать наперекор его воле. Дейлемиты готовы умереть за тебя, однако своей смертью хотели бы принести тебе победу, а не сложить головы в уже проигранном сражении.
Прежде чем стать Эль-мерзебаном, Мохаммед много лет командовал дейлемитами и понимал, что значит их желание принести своему полководцу победу в будущем сражении, а не в сегодняшнем. Говоря обычным языком, они отказывались идти в бой! Нет, они не бунтовали, не выдвигали никаких требований, не требовали смены начальников — они просто не хотели умирать в сражении, которое, по их мнению, было проиграно, а их участие в нём ничего уже не могло изменить. Противиться их желанию было бы бессмысленно — воины, не верящие в свою победу, никогда не победят, даже если для этого у них будут все условия. Мохаммеду оставалось одно — прекратить сражение и отступить, чтобы через некоторое время с новым войском возвратиться в долину Бердаа и вновь сразиться с русами, если они к его приходу сами не покинут города. Но прежде чем уйти из долины, ему необходимо стать хозяином сокровищ, с которыми он был вынужден расстаться после поражения у Узкого ущелья.
— Бахтияр, наши с тобой воины не хотят сегодня воевать, — спокойно сказал Мохаммед. — Что ж, пусть отдохнут. Возможно, это поможет им избавиться от страха, который охватывает их при одном виде русов. Займись отступлением войска в горы. А я постараюсь как можно быстрее напомнить дейлемитам о высказанном ими желании умереть за меня в победоносном сражении.
Хозрой нисколько не сомневался, что в сегодняшней битве победят русы. Значительное численное преимущество Эль-мерзебана в воинах он не принимал в расчёт. Пять тысяч дейлемитов, которые могли бы сражаться с русами и викингами на равных, он вряд ли осмелится ввести в бой без крайней на то нужды. Они его единственная надежда в скорой борьбе с войсками Аду-Абд-ул-Лах-Хусейна. А кызылбаши и бойцы из горных племён были обычными наёмниками, мечтающими не столько о победе Мохаммеда, сколько о наживе и сохранении собственной жизни.
И не угрожай Аррану владыка Мосула и Джезирэ Насир-эд-Доуле, Хозрой был бы только рад поражению Эль-мерзебана: чем дольше русы и халифат будут воевать друг с другом, тем длительнее будет мир у границ Хазарии. Однако стремление Насира захватить Арран заставило Хозроя рассуждать по-другому: считая Насира более опасным врагом, чем пришлые русы, Эль-мерзебан направит основные силы на борьбу с ним, а полученная передышка позволит русам укрепиться в долине Бердаа и, значит, на Кавказе и Хвалынском море, что никак не входило в планы Хазарии. Поэтому Хозрою нужно было помочь Эль-мерзебану покончить с русами прежде, чем ему придётся защищать свои владения от войск Хусейна. Кое-что для этого он уже сделал и сегодня проверит, начало ли оно приносить результаты.
