О славный красавец Киев, мать городов русских! Как не гордиться и не восхищаться тобой! Да неужто она откажется от права быть твоей хозяйкой? Ни за что?
Поглаживая бороду, князь Лют с интересом окинул взглядом стоявшую перед ним девушку. Молодая, стройная, с миловидным свежим лицом и распушёнными по плечам длинными золотистыми волосами, она смело смотрела на князя.
— Кто ты, дева?
— Любава, дочь сотника Брячеслава. Вместе с дружинами киевского воеводы Олега он ходил в поход на Бердаа и не вернулся оттуда.
— Помню его. Он был храбрым воином и умер со славой, как и подобает русичу. Но что привело тебя ко мне?
— Три дня назад я собирала в лесу грибы и наткнулась на раненого пса. Кто-то ударил его ножом в грудь, он потерял много крови и был едва жив. Я взяла его с собой, выходила целебными травами и кореньями. Пёс, едва встав на ноги, начал рваться в лес, и мы с матерью с трудом удерживали его дома. Сегодня мы отпустили пса, и он привёл нас в глухой овраг, где принялся разрывать лапами землю. Мыс матерью помогли ему и обнаружили мертвеца. Этот человек умер не своей смертью, а был убит. С этой татьбой[165] я и пришла к тебе, княже.
— Ты знаешь убитого?
— Да. Оттого и явилась сразу к тебе, а не к тиуну. Это чужеземец варяг, и не простой викинг или купец, а главный их дротт. Ещё раньше на торжище я слышала, что он пошёл в лес за травами и до сих пор не возвратился.
Лют опустил голову, нахмурился. Он тоже знал, что в пригородном лесу исчез верховный жрец Одина, поиски которого ни к чему не привели. И теперь, если девушка говорит правду, обнаружен его труп. Это сулит ему, князю земли, на которой убили её гостя, мало приятного. Русские законы делили убийства на два вида: в сваре, то есть в ссоре, неумышленно, по неосторожности, и в разбое, то есть заранее обдуманно, с умыслом. Сейчас был случай разбоя, причём чужестранца и к тому же дротта. Было над чем призадуматься полоцкому князю.
— В день, когда нашла собаку, видела в лесу ещё кого? — спросил Лют.
— Да. Встретила двух челядников одного хазарского купца. Заметив меня, они спрятались за деревом. Но за день до этого я покупала у их хозяина бусы и хорошо запомнила его прислужников.
— Кто тот купец?
— Хозрой. Он уже несколько дней сидит на торжище.
— Хозрой, Хозрой, — повторил Лют. — Много слыхал о нём, даже встречался с ним во время Хвалынского похода. Знаю, что сейчас он в Полоцке и вертится подле пришлых варягов. Но это дело понятно: у него — товар, у викингов — серебро. Но что делать с челядниками в лесу, зачем прятаться от случайно увиденной девы? Ты не ошибаешься, Любава?
— Нет, княже. Я сама удивилась, что им понадобилось в лесу. Зачем бояться меня и укрываться, будто тати[166]?
— Хорошо, Любава, подожди меня на подворье. Ты должна указать место, где нашла тело дротта, и уже оттуда я начну гнать след. И знай, что с этой минуты ты главный видок в деле о разбое варяжского дротта.
Лют громко хлопнул в ладоши, и на пороге горницы вырос слуга-дружинник.
— Пошли за ярлом Эриком и хазарским купцом Хозроем, — приказал князь. — Достань их хоть из-под земли, но чтобы в полдень оба были у меня...
Хозрой был вскоре доставлен на княжеское подворье прямо с торжища. Ярл Эрик прибыл в назначенный срок самостоятельно, окружённый десятком вооружённых викингов и в сопровождении нового верховного жреца Одина. Князь Лют коротко сообщил собравшимся обо всём случившемся и велел Любаве отвести всех в лес на место, где был обнаружен труп.
Девушка не ошиблась: убитый действительно оказался пропавшим без вести дроттом. Его сразу узнал и сам Лют, это подтвердили Эрик и прибывшие с ним викинги. Признали они и любимую собаку жреца — крупного серого волкодава, постоянного спутника покойного. Дротт был убит двумя ударами ножа в спину, а затем наспех зарыт в мелко выкопанную яму.
Обнаружив труп, требовалось немедленно приступить к «гонению следа», то есть розыску преступника по выявленным следам. Для этого в первую очередь необходимы были показания свидетелей послухов, слышавших что-либо о данном случае, и видоков, видевших нечто из имеющего отношение к убийству. Обычно этим занимался назначенный князем судья-тиун
