— Если Византия откажется от мирного договора с Русью, ей это не сойдёт с рук, — угрожающим тоном заявил Игорь. — В течение месяца я могу собрать в Полянской земле и близлежащих княжествах не меньше десяти тысяч дружинников и воев-добровольцев, привлеку в ряды своих воинов викингов и кочевников из Дикой степи, и с этим воинством вторгнусь в пределы империи. Да, я не смогу разгромить её армию или захватить Царьград, но урон от моего нашествия окажется таков, что императоры пожалеют, что отказались от мира со мной.
Ольга торжествующе взглянула на Игоря.
— Именно то, что у тебя всегда под руками находится несколько тысяч дружинников, могущих стать надёжным костяком вновь набранного многочисленного войска, и удерживает империю от соблазна обмануть Русь. Но если ты расстанешься с этими дружинниками, Византии нечего будет опасаться, она сможет творить с Русью всё, что ей заблагорассудится.
— Согласен, сможет, ведь не раз она так уже поступала, хотя потом, когда под стенами Царьграда появлялись то дружины Аскольда и Дира, то полки Олега, горько жалела об этом. Я уже дважды поднимал меч на империю, сделаю это и в третий. Но уже не остановлюсь на порубежье, а пройду по её землям огнём и мечом.
— Конечно, пройдёшь, — согласилась Ольга. — Но для этого потребуется сильное войско, а откуда оно появится, если ты потеряешь лучших витязей на Кавказе? Хотя чего это я разговариваю с тобой о воинских делах, в которых мало что смыслю? — словно спохватилась Ольга и принялась оправдываться. — Просто не хочу, чтобы Святославу, когда станет великим князем, постоянно кололи глаза тем, что его отец не только не смог навсегда укрепиться на Кавказе, но по недомыслию заодно упустил из рук выгодный для Руси договор, который согласна была заключить с ней Византия. Таковы все матери, любый, они заботятся о будущем своих детей больше, чем о собственном настоящем. Но ты — отец, а вы, мужчины, рассуждаете в таких случаях по-другому. Поэтому поступай, как считаешь нужным.
Последние слова Ольги достигли цели — Игорь вновь опустился в кресло и, нахмурив брови, надолго замолчал.
— Но если я не окажу своевременную помощь Олегу, меня могут обвинить в том, что по моей вине поход завершился неудачей, — наконец прозвучал его неуверенный голос.
— Любый, а кто сможет судить, своевременно она была оказана или нет? — ласково спросила Ольга. — Ты — великий князь, и только тебе дозволено решать, где и когда пребывать твоим воинам. Покуда не был заключён мирный договор с империей, их место было в Киеве и на Полянской земле, а когда надобность в них на Руси миновала, ты немедля отправил их на подмогу воеводе Олегу. Кто и в чём сможет упрекнуть тебя?
— Это так. Но покуда будет заключён мирный договор, усобица между Мохаммедом и Хусейном завершится, и победитель осадит Олега в Бердаа. Сейчас на Кавказе много мелких князьков, беков и прочих правителей, которые не участвуют в распре между ними, выжидая, кто одержит верх, чтобы примкнуть к победителю. Боюсь, что, когда к Олегу подоспеет подмога, под Бердаа будет неисчислимое вражеское войско.
— Ну и что? Ты можешь усилить дружинников-русичей наёмными викингами, вновь заключить союз с аланами и лазгами, и в Арран прибудет войско ничуть не слабее того, что захватило его столицу и громило Эль-мерзебана. Теперь, когда в Бердаа находится Олег, новому войску действовать будет сподручней, и оно по своему усмотрению сможет либо прорвать осаду города и соединиться с Олегом, либо вступить в бой с главными силами неприятеля, чтобы решить спор, кому владеть Арраном. Но допустим, что подмога запоздала... — Ольга наклонилась в сторону мужа, понизила голос: — Разве, отправляя Свенельда с Олегом, Микулой и Рогдаем в поход, мы преследовали цель только завоевания Аррана? Помнится, мы также собирались избавить юного княжича от возможных недругов, которые могли появиться у него, случись что с тобой, великий князь, до его возмужания. Не забыл об этом?
— Помню, — глухо отозвался Игорь, поднимаясь с кресла. — Пожалуй, ты права: поначалу нужно завершить одно дело — заключить мирный ряд
