– Да что вы, у нас все нормально. Реальные люди, реально подписывались! – загудели студенты.
Я тоже не мухлевала. Обязательно заставила бы «дать шанс Табуреткину» Юру и его полуголую гостью, если бы они были прописаны в городе N.
– Мария Федоровна, что же вы мне не сообщили о проделках этой Сидоровой? – К столу женщины подошел парень в пиджаке, как с чужого плеча, с зализанными гелем волосами. – Это нельзя так просто оставлять. Нужно показательно наказать несознательную гражданку.
– Да ладно вам, Виталий Максимович, ее и так уже судьба наказала, – возразила ему тетя Маруся.
Несмотря на показную строгость, ей, видимо, все же было жалко неразумную Нинку.
– Ну, смотрите, под вашу ответственность, – со всей серьезностью заявил парень, который выглядел слишком молодым для этого.
На обратном пути к своему рабочему месту «ответственный товарищ» неожиданно остановился возле меня и подмигнул. Я неуверенно улыбнулась в ответ, не зная, как воспринимать этот знак внимания…
Когда я сдала, наконец, подписные листы, Ритка тоже закончила штабные дела, и мы вместе отправились домой. Живем мы в соседних девятиэтажках.
Юра еще утром предупредил, что у него важные переговоры с норвежцами, и он вернется поздно. Я не собиралась развлекать белобрысую нудистку и решила переночевать у родителей. Не ужинать же в обществе худышки, которая презирает каждую съеденную тобой калорию…
Так что мы с Марго сели не только в одну электричку, но и потом в одну маршрутку, причем на соседние места. И могли всю дорогу болтать не только ногами. У меня из головы не шла история про маньяка. Но сначала я спросила про особо важного юнца с возможным нервным тиком.
– Рит, это кто такой деловой у вас?
– Виталий Максимович Шустров – вчерашний студент, а сегодняшний начальник нашего штаба.
– То есть он у вас самый главный? – удивилась я. – Надо же, такой молодой. Шустрый Шустров. Это наследственное?
– Не знаю. Наши уже напридумывали, что он племянник замминистра, – и Рита назвала фамилию босса Юры, внебрачного папаши Ланы. – Только, по-моему, мальчишка просто умеет себя подать, как лучшее блюдо в меню. Вот и все.
– Тебе не слишком нравится Виталий Максимович, – поняла я.
– Этот парень не из тех, кто изобретает вечный двигатель, но он первый доложит об изобретении начальству… Вика, а почему ты сказала про маньяка? – Марго решила сменить тему. – Разве они такие бывают?
– Какие?
– Такие не сексуальные. Политизированные.
– А как еще объяснить почти синхронные убийства однофамильцев кандидатов? Или два штаба ведут в буквальном смысле смертельную битву? – предположила я.
– То есть мы устранили их двойника, а они в ответ прикончили нашего? – нахмурилась подруга. – По-твоему, я работаю на мафию? Вряд ли. К чему такие сложности? Разве трупы нравятся избирателям? Избирателям нравится только одна вещь – халява. За поллитру или сотню они хоть за черта лысого проголосуют. Да и вообще, недаром говорят: важно, не как голосуют, а как считают. Зачем же тратиться на киллера, лучше приберечь денежки до того момента, когда будут бюллетени считать.
– Да, здесь не сходится, – согласилась я. – Это не самая лучшая версия. И потом, не станет наемный убийца с шарфом ходить и газеты резать. В этом есть что-то опереточное или отчаянное. Вот у маньяков обычно бывает трудное детство, психическая травма и все такое.
Если честно, я и сама не знаю точно, откуда в голове всплыла мысль о политическом психопате, который хочет устроить зачистку выборов. Но, согласитесь, в этом что-то есть…
– Вик, говорят, что политических убийств вообще не бывает, – возразила мне Ритка. – Все громкие смерти политиков все равно из-за денег. Так что я бы поставила на банальное ограбление. Двойникам ведь заплатили за участие в гонке. Не помню, чтобы при убитых нашли крупные суммы. Вот то, что связывает обоих. Вот тебе и мотив. Нужно будет уточнить у Стаса.
Но мне эта версия казалась слишком приземленной. Я в происходящем видела нечто пугающее, зловещее, непонятное. И как оказалось, интуиция и на этот раз меня не подвела.
Просыпаться на следующее утро ужасно не хотелось. Утро вообще такое время суток, когда дико завидуешь безработным. Хотя, если честно, я люблю свою работу. Чего не скажешь о зарплате. И двоечников люблю, и хорошистов. И то, как они путаются в глаголах «will» и «was», пляже (beach) и самках собак, то есть, простите, суках (bitch), меня умиляет. А вот моя коллега – учитель русского языка и литературы Ираида Менделеева – только будущих медалистов жалует. И требует знания всех правил орфографии и пунктуации и точных дат жизни писателей. За что получила от учеников прозвище «Таблица Менделеева». И этот ученый сухарь не устает делать мне замечания, я же ведь не медалистка.
