— Правильно! — шепчу я Буну.
Он как проснулся. Переспрашивает:
— Верно — правильно?
— Конечно, — говорю, — верно. Если б всего одна-единственная на всей земле! Тут и спорить нечего! Одна — на несколько миллиардов! Редчайшее явление природы! Да ее бы на руках носили, как богиню крылатую!
— Точно! — говорит Бун: — На руках!
Он даже не почувствовал, что я пошутил немножко. Сложил записку, послал на первую парту, и оба мы в Катюшин затылок уставились. Не знаю, что видел он, а я заметил, как у нее уши и шея вспыхнули. Она нагнулась к парте и щеки ладонями зажала, точно у ней голова закружилась.
— Крылова! — Галина Аркадьевна возмущенно закатила глаза. — Не размагничивайся! Или тебе нехорошо?
Катюша вздрогнула, и голос у нее звонкий, праздничный.
— Хорошо! — говорит. — Даже очень!.. Оч-чаровательно!
Это она на записку ответила. Бун расцвел и ка-а-ак стукнет меня по колену под партой.
— Не бесись! — говорю, а самому завидно.
Что-то во мне не так устроено. Хоть сто девчонок — мне не станет ни жарко, ни холодно. А ведь, наверно, приятно быть такими, как Бун.
Он от радости еще и локтем мне бок пробуравил.
— Отцепись! — говорю.
— Бревнышко! — шепчет он. — Истуканчик!.. Ты маме подарок приготовил?
— Я ее и так поздравлю.
— И так! — передразнил он. — Лень подумать?
И чего пристал? Возьму и куплю подарок! Не трудно, и время еще имеется. Только что купить и где взять деньги?
Стал я вспоминать, какие подарки дед-и-пап маме покупали. И вспомнил: дед на Восьмое марта всегда какие-то духи дарил, которые мама любит. Вот бы их, а?.. Как они называются?.. На шинель похоже… Хотел спросить у Буна, а Галина Аркадьевна все на нас подозрительно поглядывает. Пришлось записку писать: «Эй! Не истуканчик! «Шинель» — есть такие духи?» А он мне на том же листке отвечает: «Есть. Защитного цвета и двух сортов: для солдат и для офицеров. У твоей мамы какое звание?» Разорвал я записку. Ну, думаю, и язва!..
Только прозвенел звонок, я — к Катюше.
— Это по твоей части… Какие есть духи, на шинель похожие?
— «Шанель»! — запросто говорит она, будто всю жизнь этими духами мазалась. — Французские!
— Вкусные?
— Оч-чарованье! Только дорогие — ужас!
— Тройки, — спрашиваю, — хватит?
— И тридцать мало!
У меня от этой цены в глазах потемнело. Зову Буна.
— За твое ехидство, — говорю, — доставай мне полрубля!.. Где хочешь! И может быть, без отдачи.
Катюша догадалась.
— Маме на подарок?.. У меня есть шестьдесят копеек — возьми.
Взял я деньги, но предупредил:
— Учти — без отдачи!.. Вернее, отдам, когда заработаю.
Собрал я в тот день рубль двадцать пять копеек. Надо бы хоть до трех дотянуть. Дома за папу взялся:
— Ты богатый, пап?
А он хитрущий — понял, что на подарок нужно.
— Сколько?
— Подкинь рубля два.
Он смеется.
— Пиши расписку, что через двадцать лет вернешь!
Получил я деньги, в метро — и на Невский приехал. Иду к самому главному одеколонному магазину. От него за три дома духами пахнет. А народу! И все мужчины. В магазине покупают и пудру, и краску всякую, и наборы. Я подумал, что сегодня здесь и зубного порошка не купить. Но купил! Эту бутылку я сразу взял на прицел. Заметная она очень — больше всех других.
— Сколько, — спрашиваю, — эти духи?
— Три девятнадцать, — отвечает продавщица. — Но это не духи, а одеколон.
— Заверните, — говорю, — пожалуйста!
Выложил кассирше все бумажки, всю мелочь выгреб, получил копейку сдачи и вышел на улицу с бутылкой в кармане. Весело было, и плевал я на то, что осталась у меня всего одна копейка — ни на метро, ни даже в трамвае не проедешь. В другой бы день я и зайцем не постеснялся, а в тот не мог. Хотел — и не мог! Вспомнил про деда. Он же с елкой пешком пришел, а я с одеколоном не дойду! В нем и весу-то вместе с бутылкой граммов триста… Как поднажал! Настоящий марш-бросок! Через полтора часа дома был. И еще веселее стало, точно я какое-то большущее дело сотворил. Дед бы сказал, что я всего-навсего долг сына выполнил. Только это не долг. Просто я люблю маму и могу пройти для нее хоть сто километров!
А утром что было!..
Пока мама причесывалась перед зеркалом, мы-с-пап выложили на стол наши подарки. У него та самая «Шанель» — крохотный флакончик. Смотреть не на что! А я как свою бутылку выставил, так и совсем пропал французский пузырек.
