— Держи! – открыв заднюю дверь УАЗика, протянул ребенка медсестре Ане, которая увязалась вслед за отделом. Ей теперь было все равно где жить – у ПВО–шников или у морпехов. Но раз люди, спасшие ее, решили куда‑то перебираться, то она предпочла увязаться за ними, да и сами милиционеры были не то чтобы против – все же свой медик в отряде не помешает, к тому же, если этот медик – симпатичная девушка.
А вот жены милиционеров все же ревностно относились к этой приживалке – вроде, и вежливо с ней разговаривали – мало ли вдруг придется обращаться с какой‑либо проблемой, но в то же время держались отчужденно, прекрасно понимая, что мужчина в нынешнее время – это синоним слова «жизнь». И, потеряв, мужа или любовника, не сможешь идти по улице высоко подняв нос «в дольче–габана»… Кончилось время феминисток и «самодостаточных и самостоятельных бизнес–леди», бытие вернулось на круги своя, когда мужчина был защитой и опорой, главным добытчиком мамонта, ну а женщина – главной в пещере, охраняемой мужчиной… Вот и держались тетки за своих мамонтодобытчиков, а в пришлой длинноногой девице видели конкурентку, способную лишить их крова и пищи.
Как мало понадобилось времени, чтобы сбить всю вековую спесь, насаживающуюся в податливый разум женской половины населения страны, а то и мира в целом. Сейчас мужчина в форме и с оружием в руках не вызывал жалкой усмешки у накрашенных красоток с длинными ногтями – еще бы… с такой‑то зарплатой. Теперь мужчина в форме был круче любого банкира или адвоката в дорогом костюме и с модным авто. Он мог защитить от тех самых банкиров и финансистов, которые бродят по земле с бесконечной жаждой крови.
Мир менялся. С той стремительностью, которая свойственна этому миру при каких‑либо кардинальных потрясениях.
Теперь «бобик», в котором ехал Виктор был похож на передвижной детский сад – Алёна с Артемкой и Аня с неизвестной девочкой. Оба киндера попробовали начать орать во всю глотку, переходя на ультразвук, но как только машина тронулась с места, потихоньку успокоились, укачиваясь при пересечении дорожных ям.
— И что мне с ней делать? – резонно поинтересовалась медсестра.
— Сейчас приедем, если есть какая‑то группа для спасенных детей – туда сдадим. Ну, или можешь себе оставить.
— Это же не котенок, чтобы то сдавать, то оставлять… – пробормотала Аня и приобняла малышку.
Первый пост морпехов группа Смирнова встретила уже на повороте с камышовского шоссе в сторону Казачки – как раз сразу за переездом на пятачке возле бетонного забора с вывеской–рекламой какого‑то интернет–провайдера. Там стоял БТР-80 со стволом пулемета, направленным на шоссе. А вот автосалон Тойоты, что напротив БТР–а был пуст. Интересно кто к этому делу руку приложил? Может, сами вояки или кто заезжий прихватизировал?
Притормозив возле блок–поста, полковник перекинулся парой фраз со старшим, тот что‑то ответил, потом снял с бронника рацию, прикрепленную на груди, и что‑то в нее проговорил – слов Виктор не разобрал. Да он и не слушал толком.
Наверное, сержанту ответили по рации. Он махнул в сторону Казачки, а потом показал в сторону кораблей, силуэты которых виднелись на фоне серого неба, а после развернулся и что‑то прожестикулировал руками, кивая в сторону огромного ангара, возвышающегося за автосалоном. Смирнов кивнул и вернулся в машину. Колонна снова тронулась.
На третьем переезде, как раз за развилкой, один конец которой вел на Казачку, а второй к автотерминалу, что располагался на берегу Камышовой бухты, стоял второй блокпост, пространство, а так же подступы к которому были ярко освещены. Бетонная будка с бойницами стояла справа от основной дороги за железнодорожными путями, над которой виднелось развивающееся на ветру знамя морской пехоты. От нее тянулся непонятно откуда взявшийся забор, уходящий в темноту, из бетонных столбиков и рабицы, поверх которой была спиралью намотана колючая проволока. С противоположной стороны дороги из ФБСов [40] и мешков с землей был выложен капонир с торчащими тремя палками наверху, огороженный с трех сторон тем же заборчиком с колючкой поверху.
