На вопрос, не чувствует ли он укоров совести, художник отвечал: они же неделями стояли в моем саду, наполненные камодолом. Они не двигались, и ни один крокодил не отгрыз мне голову. Кроме того, я отбирал для этой цели дрессированных животных, которые замирали при одном приближении человека. Мне гарантировали также, и притом письменно, что камодол вызывал паралич органов пищеварения, он производил эффект зимней спячки. Я не мог подозревать, что бестии в какой-то момент, когда они вне всякого контроля, становятся прожорливыми. В таком случае прежде всего камодолом должны заняться ученые. Возможно, он лишь на время лишает своих функций пищеварительный аппарат. Откуда мне знать!
Он отклоняет всякую мысль об ответственности, ведь он доставил удовлетворение своим заказчикам, вырезки из газет подтверждают это…
Не было ли вашим долгом объяснить жителям Гармонополиса действия камодолизированных животных?
Я вспоминаю: когда я спрашивал, каким образом мне удастся создать таких не отличающихся от природы зверей — они говорили мне: это твое дело, ведь художник ты.
Шерлок заявил: львы проникали в магазин на Одеонплац через вентиляционный короб, именно через него доносился до них запах мяса.
Как же Шерлок додумался до всего?
Я ведь шел, как вы помните, утром, после первой моей ночи в гостинице, гулять и обнаружил два кусочка мяса на газоне перед одной из скульптур, а на одном из бронзовых львов нашел кожуру от кровяной колбасы. Это подсказало мне, что небесполезно почитать в газетах про эти изваяния.
Рейнхард Хайнрих, Эрик Симон
ИГНОРАНТЫ
1
В отдельных местностях случаются примечательные события. Некоторые из них фиксируются, другие даже не замечаются.
Происходящее в Нетницгрунде не привлекло большого внимания. Возможно, оно было взято на заметку всего лишь двумя людьми, которые, со своей стороны, не проявили к делу особого интереса и определенно не читали сенсационных статей в некоторых местных газетах. Да оба эти человека и не имели в тот августовский вечер никакого намерения выискивать какую-нибудь сенсацию. От шума и выхлопных газов дрезденского центра они сбежали в спокойное южное предместье и по тихой улочке добрались незаметно до Нетницгрунда. Но еще вопрос — случайно ли они здесь оказались, потому что эта долина с прудом за лесочком, как и прежде, необычайно романтический уголок. А в верхнем течении ручья, там, где долина продолжается за деревней, уже как Ойшютцерская Долина, даже немного жутковато.
У Ирены и Чарли, очевидно, не было особого желания попасть туда как можно скорее, потому что после елового лесочка они пошли совсем медленно (возможно, правда, по другим причинам) к пруду мимо луга, который зимой был привлекательной и даже опасной санной горой.
Знали ли они о скамейке позади еловой чащи, неизвестно; но неожиданно они увидели в углублении у ручья красноватое мерцание, слишком неяркое для костра и вообще чересчур призрачное для естественного источника света. Казалось, сама земля светится, и ничто другое. Усиливающиеся сумерки делали свечение все интенсивнее, и Ирена успокаивала себя мыслью о всеобщем годовом собрании светлячков. Так как Чарли тоже не знал, чем все это объяснить, он довел Ирену до берега пруда, но затем под предлогом, что хочет сесть на скамью (которую он, возможно, только что увидел), свернул с прямого пути вправо и усадил Ирену рядом с собой на скамейку — теперь от светившейся земли их отделяла водная гладь. Оба разговаривали шепотом о свечении, Чарли тоном знатока рассуждал о химическом, холодном свете, выделяемом некоторыми бактериями; Ирена ему не верила, а пока они спорили и шептались, свет незаметно исчез. Что произошло после дискуссии — частное дело обоих.
Но день спустя на том месте, где было свечение, один охотник застрелил во сне зайца — именно заяц спал. В этом не было бы ничего особенного, если бы этот же охотник не утверждал в кабачке Моро, что еще в конце той же злополучной недели земля в том месте, где лежал заяц, ему показалась горячей. Он установил это, когда, объясняя своему другу, где был заяц, прорезал пальцем овал в твердой, высохшей глине. А его друг, студент, увлекавшийся славистикой, удивился сухости в этом месте, где наперекор раскаленнейшему августовскому солнцу почва никогда не высыхала. Не случайно в названии ближайшей деревни Мокритц содержится слово славянского происхождения «мокрый».
