После обеда Роберт присел на диван рядом с Лилли. Она чувствовала тепло, исходившее от его тела, и ощущала волнующий аромат его одеколона. Его полуприкрытые глаза опять смотрели на нее так странно, как если бы она была единственной девушкой на целом свете, с которой ему хотелось быть. И все же она была уверена в том, что она ему такой не казалась. Пока.
– Итак, Лилли Молино, – тихо спросил он, – о чем вы думаете?
– Я думала о том, как жестоки вы были, не обменявшись со мной за обедом ни словом, – язвительно отвечала она.
– Да, вы совершенно правы. – Он склонился к ней и прошептал: – Должен вам признаться, что было нелегко игнорировать такую юную красавицу. Но вы опасная девушка, Лилли. Слишком уж красивая и слишком соблазнительная, чтобы остаться наедине с таким человеком, как я.
И он с насмешливой улыбкой отправился организовывать игру в бридж.
Лилли ненавидела карты и отказалась сесть за карточный стол. Она знала, что теперь они будут играть долгие часы, и, оставшись одна, пожелала всем спокойной ночи и в мрачном настроении поднялась к себе в комнату. Помогая ей раздеться, старая Нэнни без умолку говорила о том, как холодно было в замке и как она ненавидит это ужасное завывание ветра, как мрачно и угрюмо в коридоре, что вел в ее комнату, и как далеко она от комнаты Лилли. Однако Лилли ее почти не слушала. Она была слишком углублена в размышления о том, что имел в виду Роберт под словами «опасная девушка».
Следующим утром, еще до рассвета, Роберт встал, оделся и отправился в конюшню, чтобы взглянуть на нервничавших лошадей. Он окинул взглядом небо, пытаясь найти хоть один просвет в тучах. «Будет сыро, сэр, и скользко, даже если погода и улучшится», – предостерегли его конюхи. Роберт был смелым и решительным человеком. Он быстро принял решение: мужчины отправятся на охоту, а женщины останутся дома.
Все послеобеденное время она провела в библиотеке, просматривая книги, стоявшие на полках и выглядевшие так, как будто их не открывали столетиями. Иногда она бросала взгляд в окно, надеясь увидеть возвращавшихся охотников. Но уже стало смеркаться, а их все не было. Лилли в унынии вернулась в свою комнату. Опершись локтями на каменный подоконник, она долго смотрела на свинцово-серый океан, не переставая думать о Роберте.
Потом она услышала чьи-то шаги в коридоре, выглянула из-за двери и увидела худенькую служанку лет тринадцати в платье в синюю полоску и в белом полотняном фартуке. Она несла огромный эмалированный кувшин, полный горячей воды. Лилли спросила, куда она его несет.
– Да к сэру Роберту, миледи, – раздраженно ответила та.
– К сэру Роберту? А которая из этих комнат его?
– Комната хозяина в башне, миледи, – указала та в конец коридора.
В ту же секунду Лилли выхватила кувшин из рук служанки:
– Для тебя он слишком тяжел. Я отнесу его сама.
– Ах, но как же, миледи, – воскликнула девочка, – это же моя работа!..
Но Лилли уже уверенно шагала по коридору, расплескивая воду через края кувшина на драгоценные ковры. Ее охватило любопытство: обстановка комнаты Роберта могла дать ей ключ к пониманию личности ее хозяина и ничто не могло заставить ее остановиться.
Дверь была такая тяжелая, словно сделана из свинца. Она не постучала, а просто осторожно толкнула ее и заглянула внутрь комнаты. Комната была пуста, и у Лилли вырвался вздох облегчения при мысли, что ее поступок может остаться незамеченным. Мягкие ковры заглушали шаги, и она на цыпочках прошла по комнате. Внезапно дверь в гардеробную распахнулась. Перед ней стоял Роберт, полуголый, со стаканом виски в руках. Она смотрела на его голую грудь и спину, плотно обтянутые мокрыми бриджами для верховой езды, которые он не успел снять. От запаха мужского одеколона и виски у нее закружилась голова.
Он не произносил ни слова, наблюдая за Лилли. Он видел, как потемнели ее голубые глаза, и понял, что она чувствовала. В уголках его рта затеплилась улыбка. Эта сучка сгорала по нему, и он это понимал. Он взял из ее затекших пальцев эмалированный кувшин и поставил его на стол. Потом обхватил ее руками и поцеловал.
