Спустя неполные сутки после того, как проводили госпожу Айге и её учениц, для Лутошки началось кабальное услужение.
Когда его пинком подняли среди ночи, велели одеваться и сразу погнали вон, напуганный острожанин не знал, что первое думать. Поневоле вспомнилось, как Ознобиша советовал молиться, чтобы Лихарь поправился: тогда, мол, поживёшь.
«А вдруг он… вдруг преставила Владычица… и они меня сейчас… вот сейчас…»
От этой мысли коленки вмиг ослабли, а надоевший чулан показался безопасным, желанным, прямо родным.
Десяток саженей до переднего двора обернулся бесконечными вёрстами. Лутошка прошёл мимо навеса, где несколько дней назад отдавали кровь забитые козы. Ноги вконец лишились владения, живот скрутило узлами. Он воочию узрел выстроенных в суровом молчании учеников… страшную петлю, которой без пощады обоймут его злочестные руки…
Во дворе было пусто. Только стоял у ворот Ветер, сопровождаемый старшим учеником Беримёдом, а возле стены виднелись хорошие лапки и копьё.
«Да неужто сдумали отпустить?.. Неужто удача…»
— Поди сюда, — сказал Ветер.
Лутошка ринулся бегом, как есть бросился на колени.
Ветер некоторое время смотрел на него сверху вниз. Тонкая шея, рыжие лохмы торчком. Не самый умный малый, но подвижный и крепкий.
— Ты ранил сына Владычицы, — глухо проговорил котляр. — По такой обиде нет виры, за неё отплата лишь кровью. Ты, острожанин, видел ли когда рукотворное начертание тверди земной?
Лутошка не посмел подать голоса, только закивал головой.
— Где видел?
Пришлось отвечать:
— К-купец… заезжий показывал… г-господин…
— Встань. Смотри.
Острожанин поднялся. Источник держал в руках берестяной свиток. Посередине была чёрной краской означена короткопалая, точно обрубленная пятерня. Рядом — ещё приметы, птичьи следы, надписи, рисунки. Лутошка смотрел и не мог ничего сообразить. Было страшно.
— Ладно, — сказал Ветер. — Свою круговину знать ты обязан. Вот здесь твой острожок, это — Волчий овраг, за ним Громовое болото…
Стало немного понятней. Лутошка вновь торопливо закивал, даже посмотрел на источника, но тотчас потупился.
— Ты побежишь вот так… — Палец котляра вычертил извилистый путь по безлюдным лесам, снова упёрся в чёрную куксу. — Дыхалицу обойдёшь подальше… и к Смерёдине не суйся смотри!
«Да знаю я», — хотел сказать острожанин, но не посмел.
— Тебе позволят удалиться на несколько вёрст, потом следом побежит мой ученик.
Лутошка с ужасом покосился на Беримёда.
— Не он, — поморщился Ветер. — Теперь слушай пристально, кабальной. Ученику будет велено тебя перехватить. Вряд ли ты сумеешь уйти от него, но, если сумеешь, я сделаю иверину вот здесь, на стороне свитка. Это твоя мёртвая грамотка. Если зарубок станет столько, сколько у меня учеников, я брошу её в огонь. Тогда твоя кабала кончится. Понял?
Лутошка постарался не выдать ликования. На лыжах-то!..
А Ветер продолжал:
— Слушай дальше, рыжак. Я вручаю тебе оружие. Если принесёшь мне голову переимщика, займёшь его место у моего хлеба. Ибо ученик, которого после всех моих стараний какой-то мирянин убьёт, мне не надобен. Это ясно?
Мысленно Лутошка уже смеялся, входя с молодыми мораничами в трапезную. Потом вспомнил, как пытался прорваться мимо маленького Ознобиши.
— Слушай ещё, — продолжал Ветер. — Некоторые из моих учеников невмерно добры. Если кто-то сделает вид, будто не смог тебя изловить, либо уговорит сдаться миром, от меня это не скроется. И ты будешь наказан. Не он. Ты… Понял?
Лутошка сглотнул:
— Да, господин…
По двору дуло. Неровными, резкими набегами, гудевшими в щербатых стенах. За крепостными воротами смутно белела земля. Корявая сосна раскачивалась и стонала. Когда Лутошка лежал под ней связанный, снега там не было.
— Что ты понял?
— Что надо бежать старым берегом, господин… потом по шегардайской дороге до Серых холмов… оттуда через бедовники и Неусыпучую топь и…
— А когда переимщик догонит?
Лутошка сжал кулаки:
— Я его… я ему…
— Тогда пошёл, — сказал Ветер.
Лутошка подхватил лапки, скрежетнул по стене железком копья, удрал в темноту.
Беримёд с любопытством спросил:
