Несмотря на пушистую еще зимнюю шерсть, все-таки его можно заметить по сборчатому шву в виде отдельно торчащих пучков волос. А если подуть на это место (пойди-ка подуй!), то сразу обнаружится черная голая кожа, собранная кривой линией в розово-красный рубец.
Этот рубец не только стянул кожу, но он укоротил еще какой-то мускул, или же нарушил функции какого-нибудь нерва, и тигрица осталась с легкой хромотой на всю жизнь.
………………………………………………………………………………………………
Это было два года тому назад.
Она только-что отстала от своей матери: надоело ходить вместе, да и смысла не было — сама уже находила себе пищу, — и стала жить самостоятельной жизнью.
Действительно, жизнь — это целая вереница удовольствий!
Если не нужно никого ловить, то можно поиграть в это: плотно, плотно припасть к земле, устремить блестящий взгляд на какую-нибудь определенную точку — качающийся листок, или черный корень в виде кабаньей ноги, и, сжимая свое сильное упругое тело в комок, разом перелететь на 6–8 метров… Это такое удовольствие, что невольно заворчишь «мрнауу!»
Кабанья нога… как-раз и напомнило: кабан-то и виноват в ее семейном одиночестве.
Дело было так.
Выпал первый снег. Наша тигрица была достаточно сыта: она еще сегодня доела остатки задавленного ею оленя. На белой пелене свежего снега, между мертвыми кустами дубняка, тянулись бесчисленные петли следов кабаньего стада, перешедшего уже на зимние пастбища — на жолуди и орехи.
Не имея нужды в пище, да, пожалуй, и желания следить за свиньями, тигрица все-таки шла по этому узору, ступая, по вековой привычке, унаследованной от предков, каждый раз своей лапой в след дикой свиньи, чтобы под тонкой целиной снега не треснула звонким щелком какая-нибудь сухая ветка, а этого можно избежать, ступая в след кабана, рассчитывая, что все хрупкое уже придавлено.
Вдруг слышит недовольное фырканье и характерный хрипящий звук большого секача.
Из любопытства притаилась за горой черного валежника.
Видит: из оврага тяжело поднимается спина большого кабана, серая щетина которого в такт его хода колышется лоснящейся волной. Ну, и не трогать бы его — пусть идет себе и похрюкивает: дорога в тайге для всех широкая!
Так нет, зачесались когти, нужно было их поточить.
Конечно, это оттого, что молода была — всего-на-все минуло два года!
Вот он уж близко. Даже струйка свежего воздуха принесла ей характерный букет его смрадного дыхания.
Стальное тело тигрицы под яркой полосатой рубашкой дрожало от напряжения и в один миг бесшумно отделилось от земли и всей своей тяжестью упало с расчетом на толстую колючую спину большой свиньи.
А дальше?
Дальше все было неожиданно…
Вместо упругих мускулов толстого хребта и шеи она встретила страшную голову с сверкающими глазами и с белой от огромных зубов разинутой пастью.
Секач принял ее на клыки!
С коротким звуком боли и злобы перевернулась тигрица в воздухе и покатилась в неглубокий, но крутой овраг.
Кровь из распоротого живота пошла не сразу.
Уже лежа на боку среди мелкого дубняка, она тотчас же начала зализывать рану, по краям которой висели лохмотья окровавленной кожи.
Брюшина, видимо, осталась целой, так как кишки не выпадали, но только через 5–6 дней тигрице удалось совершенно унять кровь, и рана начала покрываться защитной пленкой розовой тонкой кожицы.
Об охоте нечего было и думать.
Шатаясь от слабости, боясь всего на свете, дошла она до какого-то выворотка, под которым кое-как выкопала себе в гнилой мягкой земле логовище и устроилась в нем, ни на одну минуту не переставая лизать свою ноющую рану.
В первый раз ей пришлось утолить свой голод тут же на месте: выгребая и расширяя себе логово, она почувствовала под лапой что-то живое. Оказался маленький бурундучок, залегший на зиму со своими запасами сушеных грибов, вылущенных кедровых орехов и каких-то круглых земляных плодов.
Этот уж очень легкий завтрак, заключавший в себе все-таки около ложки горячей крови, немного поддержал силы раненого зверя.
В ту же ночь тигрица караулила пробегающих мимо зайцев, и только кошачье терпение доставило ей на закуску неосторожно подбежавшего мелкого уссурийского зайчика, который, что-то жуя своей тупой мордочкой, заскочил буквально в пасть зверя.
