– Макс, – прошептала она и потрогала свои губы, которые распухли и горели.
Он понимающе улыбнулся:
– Макс… Мне это нравится.
Туман желания начал рассеиваться, сознание постепенно возвращалось, а возбуждение стихало. Элисон охватил стыд.
Он опять положил руку ей на живот.
– Вы носите моего ребенка, Элисон. Нашего ребенка. Я ощущаю это так же остро, как если бы вы зачали его в моей постели. – Акцент прозвучал заметнее, в голосе слышались хриплые нотки. – То, что мы привлекаем друг друга, очень кстати.
– Кстати? – едва ворочая языком от еще не до конца схлынувшего чувственного прилива, произнесла она.
– Конечно. Как же не радоваться тому, что мне не безразлична моя будущая жена?
Элисон была уверена, что ослышалась. Голова гудела от поцелуя, ноги и руки отяжелели. – Ваша будущая жена?
– Да. Я хорошенько все обдумал и пришел к выводу, что это единственно правильный выход. – Он произнес это по-деловому, без тени сомнения.
– Я не собираюсь выходить за вас замуж, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал в тон ему. Если он хочет вести этот безумный разговор так, словно они обсуждают погоду, ну что ж, она принимает вызов.
– Элисон, я отдаю должное высокому уровню вашего интеллекта, вы не только умны, но и, судя по выбору профессии, еще и очень сострадательны. Я не могу представить, что, обладая этими двумя качествами, вы не пришли к такому же выводу.
– Не вижу, каким образом ум и сострадание приведут меня к заключению, что мне следует выйти за вас.
Выйти замуж за такого мужчину, как Максимо… От этой мысли сердце у нее разве не забилось сильнее, не подскочило? И вовсе не потому, что это ей неприятно.
– Логика подскажет вам, что мы не сможем осуществлять опеку над ребенком должным образом, если вы живете в США, а я здесь. К тому же на моем ребенке будет клеймо незаконнорожденного. Незаконнорожденный ребенок не сможет заявить права на трон. Сострадание не позволит вам допустить, чтобы это случилось с нашим сыном или дочерью.
Элисон покачала головой:
– Ваша логика не безупречна. И возможно, это не самое лучшее для нашего ребенка. Мы совершенно не знаем друг друга. Каким образом детям пойдет на пользу воспитываться в доме, где мать и отец, по сути, чужие люди?
– Но мы не будем чужими, – уверенно заявил он. – У нас возникла взаимная тяга. Думаю, что очень скоро мы не станем чужими.
– Каким образом? Вы ожидаете, что я просто буду с вами спать?
Он пожал плечами:
– Разве так уж немыслимо для незнакомых людей спать вместе? Но в любом случае если мы поженимся, то это будет вполне естественно.
Для него, вероятно, естественно спать с женщиной лишь потому, что он ее хочет. А вот для нее в этом нет ничего естественного. Ничего естественного в том, чтобы раздеться перед ним, чтобы он касался ее тела… везде, чтобы видел ее полностью обнаженной. От одной только мысли у нее стянуло все мышцы.
Элисон, стараясь выдержать нейтральный тон, сказала:
– Простите, я не продаюсь. Если вы помните наш предыдущий разговор, то я говорила, что муж меня не интересует.
– Да, таков был ваш первоначальный план. Но положение изменилось.
– Ничего не изменилось. Действительно не изменилось. Мои цели не изменились.
Он стиснул челюсти.
– Все изменилось. Поверьте мне: брак тоже не входил в список моих приоритетов. Я был женат. Я не верю, что смогу снова влюбиться. Ни одна женщина никогда не заменит мою жену.
– Не стоит из-за меня нарушать ваши брачные обеты.
Он за подбородок приподнял ее лицо.
– Я сделаю это не из-за вас. Я сделаю это ради нашего ребенка. Полагаю, вам это понятно.
– Не надо намекать, что благополучие ребенка ничего для меня не значит!
– Тогда не ведите себя подобным образом. Это эгоизм, Элисон, чистой воды эгоизм – то, что вы отказываетесь выйти за меня. – Темные глаза зажглись опасным огнем, и ответный огонь запылала у нее внутри. Что это? Гнев и желание – вот что.
– А с вашей стороны это простое упрямство – считать, что правы исключительно вы!
– Сколько страстности. – Он провел ладонью по ее щеке. – Жаль, что вы вложили всю страстность только в этот порыв.
– Как еще вы хотите, чтобы я вам ответила?
