После полудня госпожа Фербер, Елизавета и мисс Мертенс сидели на валу, занимаясь рукоделием, но появление Рейнгарда, приходившего ежедневно примерно в одно и то же время, прервало их занятия. Он рассказал, что сегодня утром состоялись похороны Линке и что Елена фон Вальде узнала от какого-то неосторожного слуги о покушении на жизнь брата. Рейнгард с глубокой горечью отметил, что беспокойство фон Вальде по поводу того, что волнение вредно отразится на ее здоровье, было совершенно излишним, так как она очень хладнокровно приняла это известие. Несчастный случай с Гартвигом, с женой которого она была дружна, тоже произвел на нее гораздо меньшее впечатление, чем можно было ожидать.
— Если бы дело касалось ее кудрявого любимца, — с досадой добавил он, — то она проливала бы, наверное, потоки слез и выдрала бы все свои каштановые волосы. У фрейлейн Елены все мысли лишь о нем. А этот Гольфельд становится просто невыносимым. Сегодня он расхаживал с таким лицом, как будто хотел отравить всех в доме. Я готов побиться об заклад, что его «восхитительное» настроение является единственной причиной того, что у Елены заплаканное лицо, хотя она так тщательно прятала его от меня, когда я встретил ее в саду.
При упоминании имени ненавистного Гольфельда Елизавета ниже склонилась над вышивкой. Вся кровь бросилась ей в лицо при воспоминании о его вчерашнем дерзком поведении, о котором она ничего не сказала матери, чтобы не беспокоить ее. Может быть, это была и не единственная причина. Она не хотела упоминать об этом еще и потому, что родители из-за его навязчивости могли запретить ей бывать в Линдгофе и она лишилась бы возможности видеть фон Вальде.
Между тем работа по разрушению башни шла своим чередом. Вскоре в саду появился Фербер, он был в лесничестве, а теперь вместе с братом пришел пить кофе. Взволнованный Эрнст выбежал ему навстречу. Мальчик, не заходя за веревку, натянутую ради безопасности отцом, все время с большим интересом наблюдал за происходящим.
— Папа, папа! — закричал он. — Каменщик хочет что-то рассказать тебе. Он говорит, что обнаружил нечто необычное.
Действительно, каменщик делал им знаки подойти.
— Мы добрались до какого-то склепа или чего-то подобного, — крикнул он. — Похоже, там стоит гроб. Вы посмотрели бы на эту штуку, господин Фербер, прежде чем мы продолжим работу. Вы смело можете подняться — мы стоим на крепком потолке.
Рейнгард, услышав эти слова, поспешно сбежал со ступеней террасы. Таинственный склеп, в котором стоит гроб, — как заманчиво это звучит для археолога!
Все трое осторожно взобрались по лестнице.
Рабочие находились у того места, где башня примыкала к главному зданию. У ног их зияло довольно большое отверстие. До сих пор они еще не наталкивались на какое-либо закрытое помещение. У главного здания крыши давно не было. С башни были видны расходящиеся во все стороны ряды комнат и полузасыпанные коридоры, а сквозь щели в полу можно было заглянуть в часовню. Внутри башня имела гораздо более страшный вид, чем снаружи. Отовсюду можно было увидеть голубое небо, и свежий воздух имел везде свободный доступ. Внизу было видно какое-то помещение с крепкими стенами и хорошо сохранившимся потолком. Насколько можно было судить, сверху этот склеп врезался клином между часовней и помещением, находившимся позади башни. В наружном углу, вероятно, располагалось окно, так как оттуда сквозь мутные стекла проникал неяркий солнечный свет, в котором с трудом можно было различить какой-то предмет, принятый каменщиком за гроб.
Немедленно туда спустили длинную лестницу, так как помещение было высоким, и все трое, один за другим, с живейшим интересом стали спускаться по ней. Первое, что они увидели, была деревянная обшивка стен, совсем почерневшая от времени и украшенная причудливой резьбой. По потолку шел узкий красивый карниз, очевидно, более позднего происхождения. С него спускались длинные черные лоскуты сукна. Остальная часть этой траурной обивки валялась на полу, представляя собой гниющую бесформенную массу.
По-видимому, при постройке этого помещения руководствовались целью по возможности скрыть его от посторонних глаз, форме же не придали особого внимания. В поперечнике это был почти правильный треугольник, в основании которого помещалось узкое окно, тесно примыкавшее к часовне. Предположение Рейнгарда, что в древние времена здесь хранились церковные реликвии, было весьма правдоподобным, тем более что пять-шесть стертых ступеней вели к замурованной двери, находившейся в стене, которая примыкала к часовне. Окно было как раз за старым дубом, прикрывавшим его своими ветвями. Несколько побегов плюща покрыли стекло тонкой сетью, но все же солнечные лучи пробивались сквозь красивые разноцветные розетки, на которых не было заметно и следа всеобщего разрушения.
