Словом, как-то повторял музыкальную биографию отца, хотя происходило это совершенно непреднамеренно. И даже музыку к своему первому фильму, который принес мне популярность, — «Три мушкетера» — я написал в 33 года, именно тогда, когда отец написал музыку к «Веселым ребятам». Потом появился целый ряд фильмов с моей музыкой: «Ах, водевиль, водевиль!», «Мэри Поппинс», «Карнавал», «Трест, который лопнул», «Зеленый фургон», «Автомобиль, скрипка и собака Клякса». Многие песни из них пришли на эстраду: «Все пройдет», «Пора-пора-порадуемся…» «Городские цветы», «Ах, этот вечер!», «Гадалка»… Их и здесь на концертах узнают — те, кто уехал не очень давно.
Одну из своих первых работ — спектакль «Вкус черешни», который до сих пор идет в наших театрах и в Польше, я сделал с Булатом Окуджавой. Было это еще в 67-м году. Потом много работал с Юрием Ряшенцевым, в основном, это были мюзиклы. Мои постоянные соавторы — поэты Леонид Дербенев и Наум Олев. Творческая судьба связала меня с замечательными актерами: Людмила Гурченко — она пела в моих фильмах и в записях на грампластинки… Алиса Фрейндлих… Михаил Боярский… И с режиссерами: Ролан Быков, Юрий Хилькевич…
Максим задумался. И тогда я задал ему вопрос — прямой, может быть, сверх допустимой меры. Согласитесь — отвечать на такой вопрос станет не каждый.
— Максим, а не было ли вам помехой то, что можно назвать комплексом «дети великих» — писателей, актеров, политиков?.. Вот в вашем случае — композитора. Не довлел ли над вами в вашей биографии образ отца?
Максим вопрос принял.
— Отвечу так: во-первых, если бы был жив мой отец, мне было бы много сложнее — как ни странно и как ни страшно это звучит. Многие думают, что он оставил огромное наследство, но это не так. Конечно, я рос в хороших условиях, у меня все было, но никаких сверхмиллионов не существовало. И начинал я с нуля — как все «нормальные» люди. Вот тогда фамилия моя мне мешала, я даже мамину носил, чтобы не говорили: «А, Дунаевский — да он родился членом Союза композиторов!» И говорили ведь… Но потом, постепенно, «уважать себя заставил» — и это ощущение зависимости совсем ушло.
Меня, правда, путают с отцом до сих пор. Приходят, например, от каких-нибудь школьников из Тюмени письма с просьбой прислать «Лунный вальс» из кинофильма «Цирк». Или вот еще письмо: «Пришлите замечательную вашу музыку к кинофильму „Светлый путь“». Я сохраняю их специально, это же очень интересно! Путают инспекторы ГАИ: останавливают иногда за нарушение правил, смотрят долго — и говорят: «Вы Дунаевский и есть?!» — «Да, а что?» — «По нашим расчетам вам вроде больше лет должно быть!» — «Да нет, говорю, я другой» — и напеваю им свои песни. Иногда помогает… — улыбнулся Максим. — Так что этот комплекс ушел. Мой друг Юлий Гусман, знаменитый кавээнщик — он, как сын психиатра и сам имеющий медицинское образование, считает, что у меня очень здоровая психика: любой, мол, другой на моем месте загнулся бы под этим грузом…
— Ну, а сегодня — что?.. И вообще, — как там наш город? Как — люди?
Максим больше не улыбался.
— Вся Москва, — заговорил он после минутного молчания, — превратилась в огромный ларек. В огромный Черемушкинский рынок… Я ничего не осуждаю — потому что это нужно, этот этап следует пройти. И потому, что, слава богу, сегодня в Москве можно купить практически все: от женского белья из любой страны до «Мерседеса» последней модели. Наверное, это хорошо — были бы, как говорится, деньги. Плохо другое: люди, работающие в искусстве, в творчестве, в культуре, абсолютно и полностью лишены сегодня какой-либо поддержки.
Я, конечно, не хочу сказать, что раньше, мол, было лучше. Тем не менее, сегодня растерялись многие. А кто-то бросился в бизнес — художники, композиторы, актеры… Секретариат Союза композиторов, например, занимается такой деятельностью: они сдают помещения фирмам, продают какие-то музфондовские реалии, используют дома творчества под сдачу каким-то симпозиумам — словом, делают все, что приносит деньги.
Ну а я… я зарабатываю себе на хлеб по-прежнему — тем же, что и раньше делал: пишу музыку к фильмам, мюзиклы, иногда песни. Хотя это уже не приносит стабильного дохода. А, главное, на все нужно искать спонсоров, инвесторов. Все вроде бы как здесь, но там это пока в самом зачаточном состоянии. Кино у нас сегодня субсидируют вчерашние уголовники. Прокат фильмов в Москве монополизирован несколькими людьми, но основной монополист — бывший цветочник.
