Конечно, такую любовь не назовешь иначе, чем провокация. Но Розанов вообще провокативный писатель. И с этим его надо брать.
Брать тем более приходится, что многие мысли Розанова — а в сущности одна главная — доказала свою верность методом от противного. История технологической цивилизации враждебна человеку и, как теперь выяснилось, природе. Сексуальная революция двадцатого века — закономерный ответ на невыносимые давления техники и выросшего на ней склада жизни. Розанов говорил, что он переженил бы гимназистов с гимназистками и не выдавал бы без этого аттестата зрелости. Что сейчас и происходит. Отсюда же известная нелюбовь Розанова к христианству, которое он считал религией смерти.
В этом смысле Розанов, получается, европеец из европейцев. В его лице Россия как-то криво и косо обогнала Европу. Но пророчества всегда исполняются как-то не прямо. Разве можно было догадаться, что фрейдо-марксизм Маркузе и Фромма поднимет на Западе розановские темы?
Розанов однажды сказал о социализме и демократии (в те времена, когда эти понятия еще не разделялись): корень демократии — в завете Бога: нехорошо человеку быть одному. Розанов мыслил мир как единый половой союз, в котором любовь побеждает смерть.
В этой победе бессмертным оказывается род — следование людей в натуральном биологическом порядке. Достоинство личности, говорили оппоненты Розанова, дается религией Христа. Сейчас, в современных демократиях это достоинство гарантировано прежде всего правовыми нормами. Говорить о религии как фундаменте общества и морали нынче не положено, политически некорректно. Но пол, кажется, никто на Западе не считает политически некорректным.
Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/269701.html
* * *
[Мария-Антуанетта — королева Макдоналдса] - [Радио Свобода © 2013]
Неожиданно много разговоров вызвал фильм Софии Копполы «Мария-Антуанетта». Даже не сам фильм, а его тема, его героиня. Фильм-то как раз не принес новых лавров мисс Копполе, — на Каннском фестивале его даже освистали. В Америке он идет со средним успехом, чемпионом по кассовым сборам отнюдь не стал. Еще до того как фильм вышел в прокат, случалось читать статьи, в которых отрицалась какая-либо познавательная ценность фильма и писалось о нем как продукте чисто голливудского мировоззрения.
Это звучало как раз двусмысленно и скорее вызывало желание все-таки «Марию-Антуанетту» посмотреть. Ибо нет ничего хуже исторических фильмов, делаемых Голливудом: именно попытки рассказать о чем-то далеком от Америки во времени и в пространстве делают неотличимыми Наполеона от Панча Вилья, а русскую Екатерину от британской Елизаветы. Невыносимая скороговорка и одинаковые клише равно присущи раннему средневековью и революции Кромвеля. И еще одна черта, отмеченная еще Ильфом и Петровым в их «Одноэтажной Америке»: из какой бы эпохи ни ставился фильм, прическа главной героини будет сделана по самоновейшей моде.
«Мария-Антуанетта» всего этого счастливо избежала. Даже прически тогдашние, а не сегодняшние. Фильм визуально красив, при этом не оскорбляя вкуса: всё выдержано в мягких пастельных тонах. История брачных затруднений молодых супругов — наследников французского престола дана настолько тактично, что люди, не знающие, в чем было дело, ни о чем не догадаются (молодой Луи страдал фимозом и долго не решался сделать потребную операцию). Никакие исторические события не вторгаются в уютный быт Версаля и Малого Трианона, один только раз говорят о необходимости помочь американским колониям, восставшим против английской короны. Никакого нажима и курсива нет, фильм сделан мягко, почти полностью сведен к пейзажам и интерьерам. Пресловутые пиры и прочие увеселения Антуанетты проходят в высшей степени благородно. Даже любовник у нее только один. И совсем уже интересно: Антуанетта в фильме жалуется, что ей приписали глупую фразу: если у народа нет хлеба, пусть ест пирожные.
Есть два типа изображения этого сюжета: Марию-Антуанетту либо демонизируют, либо делают из нее мученицу. В фильме Софии Копполы до казни дело не дошло. Слышен только рык толпы за стенами дворца. Понятно, что нет и никакой демонизации главной героини. Она подана как провинциальная девочка, внезапно попавшая в волшебный мир, облагодетельствованная какой-то доброй феей. Или по-другому можно сказать. В Нью-Йорке на углу Пятого Авеню и 58-й улицы есть громадный игрушечный магазин Шворца. Богатые люди любят устраивать любимым детям дни рождения в этом магазине, когда он вечером закрывается. Малолетки зовут приятелей и гужуются от души. Родители, понятно, оплачивают как покупки с подарками, так и убытки.
