Вероятно, это и способствовало успешности побега. А также то, что, добравшись до железной дороги, Иосиф Джугашвили выехал не на запад, как предполагали его преследователи, а на восток — в Иркутск. В «столице Сибири» он остановился на квартире «Колотова, раздобыл документы и только после этого пустился в обратный путь на Кавказ».
Но пока «по высочайшему повелению» Иосиф Джугашвили совершал одиссею в замерзшую зимнюю Сибирь, на Кавказе произошли серьезные изменения. Многие из его товарищей оказались в царских застенках или выехали за пределы региона Школьный друг Иосифа Миха Давиташвили перебрался в заграничный Лейпциг. Большие аресты политических состоялись в Тифлисе с 5 по 20 января. Н.К. Крупская сообщала в письме Л. Книпович: «На Кавказе взято около 150 человек». Среди немногих знакомых, которых Иосиф застал в Тифлисе, был Миха Бочоридзе. В эти же дни он встретился и с рабочим С.Я. Аллилуевым, значительно позднее, в 1918 году ставшим его тестем.
Дочь Сергея Аллилуева Александра пишет: «В Баку налаживали подпольную типографию. Тифлисские железнодорожники сделали для типографии печатный станок. Шрифты тоже достали тифлисцы. Перевезти это имущество в Баку поручили отцу и В.А. Шелгунову... А накануне отец зашел к одному из товарищей. К Михе Бочаридзе, — в его квартире, в домике у Верийского моста, хранился шрифт. Бабе, родственница Бочеридзе, встретила отца. ...Худощавый молодой человек показался из соседней комнаты. Бледное лицо с резким изломом бровей, карие испытующе-внимательные глаза кажутся отцу знакомыми. «Познакомьтесь, — говорит Бабе. — Это Сосо...» Скупо и коротко Сосо рассказал о том, как из тюрьмы, где он просидел много месяцев, его выслали в Иркутскую губернию, в село Уда. Оттуда решил бежать, сначала не удалось...»
Добравшись до Кавказа и мгновенно оценив обстановку, Иосиф Джугашвили ясно осознал, что оставаться в Тифлисе сразу после побега было небезопасно и единственным приемлемым вариантом в его положении было возвращение в Батум. «Мы получили письмо, — вспоминал рабочий Федор Гогоберидзе, — нам сообщали, что Сталину удалось сбежать из ссылки и что ему необходимы деньги на дорогу. Мы, все рабочие, с радостью собрали нужную сумму и отослали их, а через некоторое время Сталин приехал к нам».
Однако в Батум он приехал чужаком; люди, на которых он рассчитывал, оказались слабее, чем он предполагал, а его противники были настроены агрессивно. Верхушка батумских социал-демократов приняла его не просто неприветливо, а враждебно, и сразу же по пятам за ним устремилось ожесточенное и озлобленное ничтожество.
После потрясших Батум два года назад волнений, ареста Иосифа Джугашвили и других организаторов выступлений рабочих жизнь здесь снова текла неторопливо, однообразно. Она была заполнена мелкими дрязгами в среде городской интеллигенции, оспаривающей друг у друга право первенства как в обывательских, так и в социал-демократических кругах. С мелкими кознями, интригами, сплетнями, «передаваемыми вечером на ухо, чтобы утром об этом уже знал весь город».
Город воспринял его отстраненно, и неожиданно для себя он оказался в сложной, почти драматической ситуации. Первоначально он нашел убежище в семье Натальи Киратава-Сихарулидзе, провожавшей его в ссылку. «На второй день, — вспоминала она, — Сосо дал знать комитету о своем приезде и желании продолжить работу». Однако комитет организации, во главе которого в этот период оказался меньшевик, некий И. Рамишвили, не только отверг его услуги, но и постановил вообще не допускать его к партийной работе.
Чем объяснялось такое решение? Почему верхушка батумских социалистов не приняла испытавшего заключение в тюрьме и бежавшего из ссылки товарища?
Холодный прием имел основания. Еще летом 1903 года, когда Иосиф Джугашвили томился в тюрьме, представители различных групп российского социал-демократического движения встретились в Женеве. 30 июля в Брюсселе в отеле «Coq d'ог» открылся съезд, на котором присутствовали 43 делегата, представлявшие 51 голос. Бельгийская полиция вскоре обнаружила место проведения съезда, и его пришлось перенести в Лондон. На этом съезде, в ходе которого состоялись 24 заседания, произошло историческое размежевание социал-демократов на два обособленных мировоззренческих течения, получивших названия большевизма и меньшевизма. Лидером первого стал Ленин, второе возглавил Мартов.
