Слухи о шпионаже в стране усилились, когда «грохнули» пороховые склады в Петербурге; 9 мая взлетел в воздух эшелон с боеприпасами в Гатчине, а третий мощный взрыв произошел на Охтинском заводе. Нащупав «больное место» в причинах военных неудач, лидер правых Хвостов заявил с трибуны Госдумы: «Сами продались и нас продали!» Хвостов нацеливал удар на немецкие банки и промышленные концессии, находившиеся в подчинении у германского капитала — «Сименс и Шуккерт», «Сименс и Гальске», «Всеобщая компания электричества»...
И события не заставили себя ждать. В Москве начался немецкий погром. На улицах рекой лилось вино, со звоном сыпались стекла и в витринах магазинов, принадлежавших евреям с немецкими фамилиями. Были разгромлены 732 фирмы, убыток составил 52 миллиона рублей. На Красной площади «толпа бранила царских особ, требуя пострижения императрицы в монахини, отречения императора, передачи престола Великому князю Николаю Николаевичу, повешения Распутина... Эти известия вызвали ужас в Царском Селе». Войска применили оружие, и погром был прекращен.
В прессе не разрешали писать о Распутине, зато о нем часто писала царю супруга. А Николай II в письмах жене подробно рассказывал о планах будущих военных операций, не забывая напомнить: «Прошу, любовь моя, не сообщать об этих деталях никому, я написал только тебе». Зачем он ей писал? Императрица не разбиралась в военных делах, зато в них разбирался Распутин. В ноябре 1915 года царица сообщала супругу: «Теперь, чтоб не забыть, я должна передать тебе поручение от нашего друга, вызванное его ночным сновидением. Он просит тебя начать наступление возле Риги...» В ночной атаке у озера Бабите русские солдатские цепи скосил ураганный огонь пулеметов и шрапнели. После революции в бумагах царицы нашли карту с дислокацией фронтовых соединений, которая готовилась лишь в двух экземплярах — для Николая II и генерала Алексеева. Для чего ей нужна была эта карта? — спрашивает писатель В. Пикуль.
В июле члены фракции думы Бадаев, Муранов, Петровский, Самойлов, Шагов и три «сопроцессника», а также Каменев с началом навигации прибыли в Туруханский край. Сталин вновь отправился в Монастырское. «Вскоре после нашего приезда, — вспоминал Самойлов, — в квартире Петровского и Каменева было устроено собрание находившихся там в ссылке большевиков, на котором были, кроме нас, девяти сопричастников, товарищи Я.М. Свердлов, К.Т. Новгородцева (жена Свердлова. — К. Р.), Спандарян, его жена Вера Лазаревна... приехавший специально на собрание товарищ Сталин... всего около 18 человек».
Перед возвращением в Курейку Сталин послал письмо Ленину, содержание которого историки так и не выяснили. В середине августа он снова побывал в Монастырском, и в письме за границу от 20 августа Спандарян отметил: «Иосиф шлет вам свой горячий привет». Несколько позже, 28 сентября, Сурен пишет за границу: «Мы сейчас с Иосифом на расстоянии 150 верст друг от друга, но, должно быть, скоро, после окончания распутицы, увидимся, тогда напишем».
...Между тем мировая бойня продолжалась. Второе сражение у Ипра состоялось в апреле — мае 1915 года, здесь германское командование впервые применило новое химическое оружие. Хлор. Союзные страны наращивали военный потенциал; западные фронты вгрызались в землю, давая возможность Германии разделаться с Россией. Оставив Францию в «осаде», весь 1915 год Германия перемалывала русские позиции, пустив в ход отравляющие газы, а австрийцы применили разрывные пули.
Галиция была оставлена. Янушевич докладывал военному министру Сухомлинову 6 июня: «Кадры тают, пополнения получают винтовки в день боя... Брусилов тоже начал отход». 12 июля письмом Сухомлинову царь предложил ему отставку. А вскоре Госдума 345 голосами против 375 предложила правительству бывшего министра и его сообщников предать суду и создала особую комиссию для «расследования его преступлений». За неподготовленность к войне престарелый военный был приговорен к пожизненному заключению, от которого его освободила революция.
На должность военного министра заступил генерал А.А. Поливанов, но неудачи на фронте продолжались, и, сместив в августе с поста Верховнокомандующего своего дядю Николая Николаевича, Николай II сам «воцарил» в могилевской Ставке. Конечно, дело было не только в полководческих талантах русских генералов и происках шпионов. Россию захлестнули спекуляции и аферы, даже в Царском Селе говорили, что нужна «твердая власть». Начались перетасовки в верхнем эшелоне. В октябре 1915 года против России на стороне Германии выступила Болгария. Манифест болгарского царя Фердинанда начинался словами: «Распутинская клика объявила нам войну».
