Пробыв в селе почти неделю, он снова оказался на борту парохода, идущего в Нарым из Томска. В первый раз его этапировали в ссылку летом. Пароход шел по могучей реке, несущей темные воды среди глухой тайги, подступавшей стеной зеленеющих деревьев к самому краю обрывистых берегов. Противоположный берег, с желтеющими песчаными отмелями, разбросанными полосами зарослей камыша и осоки и тянущейся дальше болотистой местностью, просматривался до горизонта, поражая широтой распахнувшегося простора.
И все-таки это была таежная глушь. 25 июля, просигналив ревом гудка о своем прибытии, пароход причалил к стенке нарымского дебаркадера. Хотя Нарым и считался городом, но, расположенный на берегу Оби, он ничем не отличался от обычного села. Окруженный лесами и болотами, заброшенный среди безбрежной тайги, далеко отстоявший от ближайшей железной дороги, он был не только изолирован от внешнего мира, «а три месяца в год — весной и летом, — совсем оторван от жизни».
В этом заштатном поселении, насчитывающем около 150 домов и чуть больше тысячи жителей, Иосиф Джугашвили поселился в маленьком бревенчатом домишке, расположенном на краю переулка рядом с озером. Семья крестьянина Якова Алексеева, состоявшая из девяти душ, жила в проходном помещении избы, а квартировавшие у хозяина, обычно два-три человека, политические ссыльные занимали вторую комнату.
Здесь, в краю таежных лесов и зверья, болот и комаров, изолированный не только от общественной жизни, но и от всякой полезной деятельности, Иосиф должен был провести три нескончаемо долгих года. Наблюдать за прибывшим ссыльным было поручено старшему полицейскому надзирателю Титкову.
Может быть, Джугашвили стоило смириться с безотрадной перспективой предстоявшей жизни? Передохнуть на пути борьбы, перемежавшемся тюрьмами и ссылками? Не пора ли было остановиться?
Такие вопросы правомерны. По свидетельству С. Верещака, хотя в Нарымском крае существовали два бюро по содействию побегам, одно из которых было эсеровским, а другое — социал-демократическое, они бездействовали. Но у Иосифа Джугашвили были иные намерения. Его нарымская ссылка оказалась самой короткой.
Он пробыл здесь 38 дней и бежал на пароходе, который по субботам уходил из Нарыма в Томск. «Дело было под осень... — рассказывал хозяин дома Я. Алексеев, — товарищ Сталин попросил нас с братом отвезти его на пристань. В сумерках мы втроем пошли к лодке. Когда пришли на берег, товарищ Сталин спросил: «Доедем на ней?»
Мы ответили: «Доедем». Сели тихонько в лодку-однодневку... Ехали стороной протоки, потом выехали на Обь. Ночь была темная, без луны, морок был — пасмурно. Товарищ Сталин уехал так, вроде никто не знал. Я сидел на корме, брат на гребе, товарищ Сталин — в середине. Когда пристали к берегу, товарищ Сталин вышел, попрощался с нами. Сказал, что, может, вернется, может — нет; едет, мол, в Колпашево. От нас больше никто не убегал».
Все оказалось проще, чем он мог предполагать. Той же темной ночью, в субботу 1 сентября, Иосиф Джугашвили сел на пароход «Тюмень», отходивший рано утром из Нарыма в Томск. Он прибыл в город около 5 часов утра 3 сентября. Расположенный в стороне от Сибирской железнодорожной магистрали, Томск соединялся с ней веткой, упиравшейся в станцию Тайга.
Позже машинист паровоза А. Аавика вспоминал: «В сентябре 1912 г. я вел товарный поезд от станции Тайга до станции Болотная. На первом разъезде, в 9 верстах от станции Тайга, поезд остановил начальник или дежурный по станции... Через 5 минут ко мне на паровоз подошел начальник разъезда, принес путевку и попросил меня взять с собой одного политического беженца... Далее он просил меня передать этого пассажира на станции Болотная следующему машинисту, который должен был вести мой поезд до Новониколаевска (ныне Новосибирск)».
На станции Болотная пассажир исчез, но, по утверждению А. Аавика, им был И.В. Джугашвили. Для осуществления удачного побега члена большевистского ЦК решающее значение имело то, что искать его не спешили. Правда, когда полицейский надзиратель Титков, явившийся 2 сентября для проверки, ссыльного не обнаружил, то в тот же день написал рапорт приставу 5-го стана Томского уезда.
