В собраниях читаются рефераты и обсуждаются вопросы о текущем моменте, о работе Государственной думы, как использовать в партийных интересах это обстоятельство, если возникла бы между Россией и Китаем война. Цель этих собраний — подготовка опытных пропагандистов среди ссыльных. Агитация среди крестьян пока не ведется. Техники и библиотеки нет, население относится к ссыльным довольно сочувственно, но никто из них на собраниях не участвует».
На это естественное для мыслящих людей стремление к общению, получив донос своего сексота, полиция отреагировала карательными мерами. Застигнутый 25 мая на собрании ссыльных, Иосиф Джугашвили был приговорен к трем суткам тюремного заключения. Он отбыл наказание в местной тюрьме с 23 по 26 июня, и день освобождения из-под ареста совпал с датой завершения его срока ссылки. Но из Сольвычегодска он был отправлен не сразу. Лишь спустя полмесяца, вернувшись однажды домой, хозяйка обнаружила отсутствие вещей квартиранта, и только оставленные под салфеткой на краю стола деньги — плата за квартиру — красноречиво свидетельствовали, что он выбыл совсем
В день его отъезда уездный исправник писал начальнику Вологодского ГЖУ: «Сообщаю Вашему высокоблагородию, что состоящий в городе Сольвычегодске под гласным надзором полиции...
Иосиф Виссарионов Джугашвили за окончанием срока высылки 27 июня сего года освобожден от надзора полиции и по проходному свидетельству 6 сего июля выбыл на жительство в г. Вологду, при этом присовокупляю, что Джугашвили за последнее время проживания в г. Сольвычегодске замечен в сходке в среде ссыльных, за что по обязательному постановлению г. вологодского губернатора от 18 июня 1911 г. за № 360 отбывал наказание под арестом при полиции с 23 по 26 июня в течение трех дней».
Казалось бы, черта под претензиями монархической власти к Иосифу Джугашвили была подведена. Аресты, побеги, тюремные застенки и ссылки — все это уже позади. Казалось бы, освобожденный из-под гласного надзора полиции, теперь он наконец-то был свободен.
Но дело обстояло совершенно не так. Отбыв срок ссылки, он не обрел свободы даже в «бездуховном» понимании этого слова. В проходном свидетельстве, выданном ему для следования в Вологду, подчеркивалось, что он не имеет права отклоняться от указанного ему маршрута и «по сему свидетельству не может проживать нигде, кроме Вологды, а по приезде в этот город обязан не позднее 24 часов со времени своего приезда лично представить его местной полиции». Вместо гласного он оказался под негласным надзором российских карательных органов.
До места назначения Иосиф добрался пароходом. Лето приближалось к середине. Отойдя от пристани, судно описало полукруг и, деловито шлепая по воде широкими колесами, медленно двинулось по течению. Склоны проплывавших берегов покрывала зелень, торжественная голубизна неба подчеркивалась бархатной белизной редких облаков. Пассажирами теплохода были местные купцы, сопровождаемые пухлыми барышнями; худые мрачные интеллигенты, сосредоточенно прогуливающиеся по палубе; местные крестьяне, настороженно охранявшие многочисленные узлы и баулы. Это был тот редкий случай, когда он мог не всматриваться в лица окружавших его людей, почти автоматически вычисляя по скользкому, словно вороватому взгляду глаза полицейского шпика.
Стоя на палубе и вглядываясь в сверкавшую рябью на солнце воду, наблюдая, как пенящиеся валы разбегались от разрезавшего ее форштевня, он мысленно возвращался к дням своего побега, когда плыл с товарищами по Вычегде в лодке. Много воды унесла с тех пор река в Белое море. В Котласе бывший ссыльный сделал пересадку. Отправившись дальше, пароход долго стоял у причалов Великого Устюга и Тотьмы.
Иосиф Джугашвили достиг конечной цели своего путешествия через двое с половиной суток. Прибыв в Вологду, он не стал спешить с визитом в полицию. Чем он занимался предшествующую неделю, неизвестно, но в полицейское управление он явился только 16 июля. В этот же день с прошением: «разрешить проживание в городе в течение двух месяцев» он обратился к губернатору. В городе он остановился на Малокозленской улице, в доме Бобровой, а после получения разрешения на жительство 21 июля перебрался в дом Новожилова по Калачной улице. Но и здесь он задержался не долго. С 27 августа он обосновался на Мало-Екатерининской, в доме Беляевой.
