Эти события усилили циркуляцию слухов о грозящем провале типографии. Но о том, что возникшие опасения не были игрой воображения подпольщиков, Иосифу Джугашвили стало известно из более серьезного источника. О намерениях жандармов захватить типографию его предупредил сочувствующий революционерам работник ГЖУ. После этого типографский станок разобрали; детали и шрифт вывезли, укрыв в надежных местах.
Революционеры не подозревали, что об их действиях уже вскоре стало известно властям. 20 сентября Михаил донес в Бакинское охранное отделение, что «из дома № 66 по Бондарной улице типография (была) вывезена ночью 16 сентября и помещена в доме рядом; машина разобрана; часть ее и часть шрифта остались в доме № 64 по Бондарной улице, часть увезена в Армянскую слободку. Шрифт был там же, но вчера большая его часть в мешках, в которых он связан по отдельным литерам, помещена в квартире Петербуржца в д. 495 в Крепости, небольшая часть в Баилове».
Этот донос вскоре был продублирован другим агентом. Секретный сотрудник Фикус сообщал 27 сентября Губернскому жандармскому управлению: «... «Бочка» (Б. Мдивани) рассказал Роруа (3. Чодришвили), что к нему и «Кобе» явился неизвестный человек и передал, что жандармскому управлению типография известна и что управление собирается арестовать весь Бакинский комитет вместе с типографией, как только в ней будет преступлено к печатанию следующего номера «Пролетария». После этих слухов типографию постановили переместить и тогда же ее разобрали ночью и перенесли через крышу в соседний дом. Затем шрифт частями перенесли в разные места третьего дня. В пятницу. Разобранный станок на арбе из старой квартиры перевезли в Балаханы, где он теперь находится около промысла Шибаева. По окончании установки техники квартира ее станет известной».
Однако перемещение нелегальной типографии потребовало непредвиденных расходов. И, как вспоминал бывший подпольщик-рабочий И. Ванек, Иосиф Джугашвили вместе с Поликарпом (Буду) Мдивани пришли к нему на завод, поручив «срочно достать деньги, каковые в сумме 600 руб. мною были получены от либерального управляющего».
Обратим внимание, что кредитовавшим социал-демократов «либералом» был управляющий Биби-Эйбатского нефтяного общества Александр Манчо. Молдаванин, переселившийся после получения образования, в Баку, он в эти годы являлся также и заведующим нефтяной фирмой «Шибаев и К°», контрольный пакет акций которой принадлежал Сибирскому торговому банку и фирме «Братьев Нобель».
Уроженец Вены рабочий Иван Прокофьевич Ванек, длительное время являвшийся кассиром Бакинской организации РСДРП, позднее писал: «Мы часто брали у Манчо деньги для организации. В таких случаях ко мне приходил тов. Сталин», который «его хорошо знал».
Кто предупредил подпольщиков о грозившей опасности, досконально не установлено. Но существует предположение, что информацию Иосиф Джугашвили получил от работника, внедренного социал-демократами в охранное отделение. И возможно, что «неизвестным» был помощник начальника Бакинского губернского жандармского управления ротмистр Федор Зайцев, который уже с 1907 года — правда, не безвозмездно — стал «оказывать бакинским большевикам услуги, связанные с освобождением арестованных или смягчением им меры наказания». В любом случае очевидно, что сообщивший о намерении жандармского управления ликвидировать типографию «при приступлении к печатанию следующего № «Пролетария» имел доступ к секретам службы сыска.
Возглавив Бакинскую организацию, Иосиф Джугашвили не мог не сосредоточить свое внимание на мерах по разоблачению деятельности провокаторов, вербуемых властями в социал-демократической среде. В его непосредственное ведение вошли партийная «разведка и контрразведка».
И, человек аналитического мышления, прекрасно разбиравшийся в тонкостях и особенностях политической борьбы, он ясно осознавал, что действительно эффективной практика противодействия охранным службам станет лишь в том случае, если революционеры создадут собственную систему контрразведки и будут иметь своих людей в кабинетах карательных ведомств.
