В его планах несложно разобраться, обратив внимание на агентурное донесение, полученное Тифлисским охранным отделением в ноябре 1909 года. «На Тифлисской общегородской конференции, — сообщал секретный сотрудник охранки, — присутствовал приехавший в Тифлис из Баку Коба (Сосо) — Иосиф Джугашвили, благодаря стараниям которого конференция решила принять меры к тому, чтобы партийные члены находились на службе в разных правительственных учреждениях и собирали бы нужные для партии сведения».
И осенью в сообщении агентуры указывалось, что «один партийный служащий» работает даже в канцелярии генерал-губернатора Тифлиса. Впрочем, то, что в охранке и полиции служили сотрудники, не только симпатизировавшие революционерам, но и помогавшие им, не является секретом для историков.
Действия, предпринимаемые революционерами для того, чтобы защитить свои ряды, вытекали из самой сути жизни. Провокаторство являлось ахиллесовой пятой подполья. От выявления внедренных в его среду агентов охранки зависела не только судьба отдельных участников, но и само существование организации. Поэтому, когда Джапаридзе получил сведения о связях с охранкой секретаря Союза нефтепромышленных рабочих Николая Леонтьева, вопрос был вынесен на заседание Бакинского комитета РСДРП. Обвинения в провокационной деятельности бывшему секретарю Союза предъявили Джапаридзе, Джугашвили и Якубов.
Конечно, для руководителей организации не все было ясно в хитросплетениях ходов служб полицейского сыска. Но далеко не безобидные события, взволновавшие бакинское подполье, требовали определенной оценки. И 28 сентября Михаил сообщил в охранное отделение: «В силу множества распространившихся слухов о провале техники Бакинский комитет решил выпустить прокламацию, отпечатав ее в частной типографии. Прокламация написана Кобой и содержит в себе изложение мер, принятых Бакинским) к(омитетом) для спасения техники и объявление о ряде провокаторов, обнаруженных в организации. Таковыми являются: бывшие наборщики в типографии Александр Прусаков, жена его Дуня Козловская, Фирсов Балаханский, Сашка Романинский и Николай Аеонтьев — бывший секретарь Союза нефтепромышленных рабочих».
Прокламация, в которой лица, перечисленные в доносе секретного сотрудника охранки, объявлялись провокаторами, появилась на следующий день. Она была отпечатана в типографии «Арамазд». В ней сообщалось, что «охранке удалось установить местонахождение подпольной типографии («техники») и она планировала захватить ее во время печатания «Бакинского пролетария». В прокламации указывалось: «Объявляется также провокатором бывший секретарь Союза нефтепромышленных рабочих Аеонтьев, недавно арестованный вместе с мирзоевцами и потом освобожденный. В Москве и за границей известен под кличкой Демьян».
Бывший секретарь Союза нефтепромышленных рабочих действительно был секретным сотрудником службы сыска, но не охранки, а ГЖУ. К агентурной работе Леонтьева привлек полковник Дынга, заступивший на должность начальника Тифлисского ГЖУ летом 1909 года. Историк Александр Островский установил, что, получив в управлении кличку Эстонец, первую информацию провокатор дал 27 сентября, а последнюю — 26 октября. Возобновив с 5 ноября передачу информации под кличкой Донской, Леонтьев продолжал передавать ее до 25 ноября 1910 г., пока не был убит.
Предпринятые комитетом превентивные меры разрядили ситуацию, но не ликвидировали угрозу предательства в целом. Охранка продолжала получать информацию от своих остававшихся еще не разоблаченными сотрудников. Об очередном появлении в Баку Джапаридзе ей стало известно 14 октября из сообщения Фикуса: «Приехал Алеша Джапаридзе, ночует у своей жены, днем его нигде нельзя видеть, его очень скрывают. Сегодня или завтра Коба едет в Тифлис для переговоров о технике».
Власти отреагировали на это сообщение незамедлительно. В тот же день на квартиру Джапаридзе явился помощник пристава с двумя городовыми, но, кроме Джапаридзе и его жены, полицейский наряд неожиданно обнаружил в ней еще двух неизвестных. Гостями хозяина «крамольной» квартиры были Джугашвили и Орджоникидзе.
