Тем временем лето пришло и в северное захолустье, где ликует и висит тучами кровососущий гнус; где на многие версты леса и топкие болота, клюква и морошка, где оторванные от больших городов ссыльные, изнывая от вынужденного безделья, с нетерпением ловили не частые, медленно доходившие сюда новости.
Одной из особенностей политических ссылок являлось то, что сразу по прибытии на место поселения ссыльные давали расписку о том, что они ознакомлены с «Правилами отбывания гласного надзора полиции». В соответствии с этим сводом полицейских норм ссыльным Сольвычегодска воспрещалось: появляться после десяти часов на улице, выходить в городской сад, появляться на пристани, заводить знакомства с населением, появляться на любительских спектаклях. Им даже «воспрещалось собираться вместе — больше, чем пятерым».
Таковы были полицейские правила, но, конечно, они нарушались. Несмотря на категорические запреты, ссыльные встречались и иногда даже устраивали своеобразные собрания, напоминавшие маевки или пикники. И необходимость в них определялась не столько потребностью агитации, сколько желанием разнообразия.
Стремлением к человеческому и духовному общению, скрашивающему монотонность и серость отуплявшего быта.
Одно из таких собраний, на котором присутствовал Иосиф Джугашвили, и об этом сразу стало известно властям, прошло 25 мая; второе состоялось летом Полицейский надзиратель Колотов доносил своему начальству, что в ночь на 12 июля им была застигнута за городом, у разложенного на берегу Вычегды костра большая группа ссыльных, более 15 человек. В числе лиц, попавших в полицейский протокол, были названы «Антон Богатырев, Петр Дементьев, Иосиф Джугашвили, Сергей Курочкин, Варвара Полуботок, Исаак Свердлов, Минард Соликвенко, Сергей Шкарпеткин, а также освобожденные от надзора полиции Попов и Петровская».
Этот фискальный документ представляет ценность в том плане, что позволяет судить о круге лиц, с которыми общался Иосиф Джугашвили в Сольвычегодске. Наиболее теплые, дружеские отношения у него сложились с уже упомянутым Сергеем Шкарпеткиным и Антоном Богатыревым. Но в этом казенном перечне «политических» особого внимания заслуживает имя 24-летней С.Л. Петровской.
Стефания Леандровна Петровская родилась в Одессе. Она происходила из семьи потомственного дворянина Леандра Леандровича Петровского, католика, служившего в земской управе. Семья Петровских жила в Одессе в собственном доме на Степовой улице. Стефания рано потеряла мать и воспитывалась мачехой Натальей Васильевной. Окончив в 1902 году Первую Мариинскую гимназию, она поступила на Высшие женские курсы. В сентябре 1906 г. с берегов Черного моря она переехала в Москву, где через некоторое время была арестована Правда, за отсутствием улик 16 декабря ее освободили, но уже в начале 1907 года снова привлекли к переписке (следствию) о политической благонадежности при Московском губернском жандармском управлении.
На этот раз уличавшие ее факты обнаружились, и летом Стефанию выслали на два года в Вологодскую губернию. Ссылка молодой одесситки началась в Тотьме, а 4 января 1908 года вологодский губернатор перевел ее в Сольвычегодск. Здесь позже она вступила в гражданский брак с Павлом Трибулевым, но это была скорее дань моде эмансипации, чем истинное увлечение. Спонтанный «союз» так же естественно распался, как и возник.
Внезапный «порыв души» увлек Стефанию к другому чувству. Историки не придали особого значения этому факту, а он был многозначащим. Более того, знакомство молодой дворянки из католической семьи с появившимся в Сольвычегодске революционером с Кавказа практически стало символичным штрихом мировой истории. И, забегая вперед, подчеркнем, что, отбыв свой срок ссылки, С.Л. Петровская поехала не в Москву, с которой ее связывало начало политической деятельности, и не к Черному морю, где прошли ее детство и юность, а «в совершенно не знакомый ей Баку».
Живой интерес к сдержанно ироничному, приятному в общении и остроумному революционеру-кавказцу проявили и другие его новые знакомые. Новые товарищи приняли самое непосредственное участие в осуществлении его планов, и поскольку все они были молоды, то подготовка побега приобрела окраску некой театрализованности и эффектной эксцентричности. Деньги были собраны среди ссыльных; их сбором занялись Антон Богатырев и Сергей Шкарпеткин, но в секрет были посвящены многие.
