В воротах открылось круглое, затянутое пуленепробиваемым стеклом окошко, в нем плавал человеческий глаз. Рассмотрев как следует гостей, глаз закрылся. Ворота, тихо гудя, поехали в стену. Открылась широкая, обсаженная с двух сторон аллейка, в конце которой виднелся коттедж, выполненный в стиле «лунного ландшафта». Кованные решетки, наклонные, зеркальные поверхности окон.
Владислав Владимирович сидел на заднем сиденье справа, охранник постучал ногтем в стекло. Увидев вопросительный взгляд водителя в зеркальце, генерал чуть усмехнувшись, кивнул.
Стекло с легким шипением опустилось. Охранник вежливо сказал:
—Прошу прощения, но вам придется сдать оружие. Таковы правила.
—У меня нет с собой оружия.
Охранник в сомнении переступил с ноги на ногу.
—Что, вы предполагаете меня обыскивать?
—Таковы правила.
Владислав Владимирович подумал — может быть имеет смысл вспылить? Ведь, в самом деле — бред. Генерал госслужбы вынужден подвергаться обыску, чтобы попасть на прием к бандиту. Времена! Владислав Владимирович был уверен, что если пойти на принцип, развернуться и уехать, Давила (так звали хозяина особняка) сам прибежит с извинениями. Но время дорого, чтобы играть в принципы. Он совсем было решил перешагнуть через свою генеральскую честь, но охранник сказал:
—Кажется, обыска не потребуется.
Хозяин особняка вышел на крыльцо и сделал рукою соответствующий знак.
Машина покатилась дальше, похрустывая розовым песочком.
Генерал и бандит общались, не подавая руки друг другу. Это придавало некую достоверность отношениям. Бандит знал — генерал не сажает его, только потому, что не может, а сможет — посадит. Генерал многое знал о «проделках» бандита и не сердился на него, например за то, что тот пытался отбить у него толстяка, переодев четверых своих бугаев в милицейскую форму. Генерал, в известном только ему смысле, ценил Давилу. Но не за его ум, финансовые способности, силу характера, ему было плевать, что Давила всем этим обладает. Еще меньше его интересовало то, что бандит был вполне интеллигентным человеком, даже, можно сказать, интеллектуалом, доктором юридических и исторических наук, и даже, депутатом. Ценность его заключалась в том, что он занимает определенное положение в партии, которая, в тайне от всего белого света, разыгрывалась генералом. Определеннее, точнее, сказать было нельзя. В самое ближайшее время выяснится, какой из задействованных фигур предстоит стать ключевой. Все задвигалось. Оставаться в неподвижном положении опасно. Чем дольше молчишь, тем больше себя выдаешь.
Давила был одет в спортивный костюм, не из неуважения к гостю, просто он только что вышел из спортзала. Волосы прилипли ко лбу, над плечами пар, на груди расплывчатая темная манишка.
—Я сейчас переоденусь.
—Не стоит, у меня очень мало времени.
Бандит развел руками, вы, мол, государственный человек, понимаем.
—Хотите выпить? — спросил без надежды на положительный ответ потный депутат, пропуская гостя в дом.
—Я хочу поговорить. Идемте в ваш спортзал. Там нам никто не помешает.
—Нам здесь никто не помешает, — не удержался хозяин.
Спортзал был небольшой, оборудованный по последнему слову шварцнегеровской техники, с зеркальной стеной.
Генерал сел на краешек какого–то тренажера и уставился в зеркало. Давиле не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. Он выжидательно глядел отраженному гостю в глаза и его уже начала немного раздражать мрачная манерность, сквозившая в действиях генерала.
Владиславу Владимировичу, наоборот, понравился его неожиданный трюк с зеркалом. Так или иначе, при общении с преступником, пусть и не пойманным, наносился ущерб его кристальному служебному образу. А тут каждое слово, как бы омывалось в посторонней глубине.
—Я, собственно, пришел поторговаться.
—Торгуйтесь, — спокойно сказал Давила.
—Вы мне девочку, я вам мальчика.
Давила повел плечами, он остывал, белье неприятно липло к телу.
Владислав Владимирович помолчал.
—Нам нужно только одно — узнать, куда вы ее переправили, остальное мы сами.
—Если бы я согласился вам сказать куда, то остальное разумелось бы само собой.
