—Вы не слишком–то вежливы.
—А вы, генерал, слишком расплывчаты в своих предложениях. Девочка, мальчик… Да и недобросовестны.
—То есть?
—Ну что, «то есть», вам и самому известно — девочка стоит намного дороже мальчика.
Владислав Владимирович бросил быстрый прямой взгляд на Давилу и тот чуть побледнел, поняв, что проговорился, дал понять, что ему известно больше, чем положено.
—Вы видели ее в действии? — протянул руку генерал, чтобы взять собеседника за горло.
—Только догадываюсь. Мне почему–то кажется: что девочка круче мальчика и все.
—Догадываетесь или знаете?
—Начался допрос, — констатировал хозяин.
—И все же, вам что–то известно, или вы исходите только из своих соображений?
—Я исхожу из своих соображений, сделанных на основе моих мелких, редких и, как бы это точнее выразиться, эмоциональных, наблюдений.
Владислав Владимирович помолчал, ни за что упругое ему собеседника ухватить не удалось. Еще один вопрос и он втянет под панцырь свой последний щупалец.
—Могу я хотя бы быть уверенным в том, что девочки нет в стране? Что вы не обманули мистера Локея и переправили ее туда, куда он просил.
—Я не знаю, генерал, что вы имеете в виду, упоминая о некоем мистере.
—Хорошо, могу я быть…
—На эту часть вопроса я отвечу так: можете. Я сделал это, я сделал это почти в убыток себе, чтобы развязаться с этим делом, потому что мне перестал нравиться исходящий от него запах. В конце концов, в моих интересах, чтобы девочка была там, а не здесь.
—Почему?
—Потому, генерал, что только в этом случае у меня есть надежда быть оставленным в покое. Хотя бы относительном. Надежда, что вы, и подобные вам, будете действовать против меня законными методами.
Владислав Владимирович помассировал лицо, это у него означало, что интерес к разговору идет на убыль. Давила не знал, чему соответствует этот жест и оставался в напряжении.
—Вы лжете, любезный переправитель девочек в Бог знает какие страны.
—Не понимаю вас.
—Когда бы вы искали тишины и покоя, то не пытались бы похитить у нас мальчика. Зачем он вам был нужен, а? Мы так удачно запаковали его в мясо. Вы хотели выпустить парня на свободу и посмотреть, как он станет резвиться.
—Теперь он мне не нужен, — твердо сказал Давила, — к черту, к дьяволу, пусть сдохнет, пусть возвращается к своему крестному батюшке. Я за скобками, или, как это принято говорить, вышел из игры. Был в ней, а вот теперь вышел!
Владислав Владимирович улыбнулся.
—Надеетесь отсидеться за этими стенами?
—Надеюсь. У меня тут два десятка ребят, пяток бультерьеров, бетонный бункер со шлюзокамерой и продуктов, месяца на два.
—Вы уверены, что все кончится раньше, чем через два месяца?
Хозяин злобно дернул головой — опять проговорился, хорошо путает генералишко, да и пусть! Теперь уже все равно! Кроме того, вдруг пришла хозяину мысль, он знает значительно больше, чем может показаться. Может быть, даже больше того, кого расспрашивает. Такое специфическое следовательское удовольствие. Улыбается вон, ехидно. Давила, несмотря на всю свою осторожность, не мог снести такого к себе отношения. Он должен был доказать этому удаву, что тоже шит не лыком, и не пальцем делан. И он сказал загадочную, при взгляде со стороны, фразу:
—Значительно раньше, чем через два месяца, потому что идет девятый. По моим расчетам.
Владислав Владимирович лениво покивал, чтобы скрыть вспышку радости. Он просил выдать ему девочку, не рассчитывая ее получить, и получил то, на что никак не рассчитывал. На секунду он замер, прикидывая, стоит ли ему теперь делать то, ради чего он приехал? Пожалуй, все же стоит. Он полез в карман пиджака и достал стопку фотографий.
Давила молчал, ожидая, что будет дальше происходить с фотографиями. Получив их в руки, он не поспешил рассматривать.
—Что это?
—Мальчик. Или как мы его у себя величаем — толстяк.
Фотографии замелькали в пальцах хозяина.
—Здесь его нет.
—Правильно. Он ушел от нас, запечатлена обстановка после его ухода.
Давила еще раз просмотрел снимки, сделанные на даче.
—Он знает, кто переправил его сестру за границу, — сказал Владислав Владимирович.
