Глаза подполковника занедоумевали.
— Толстяка? — он явно ждал каких–то других вопросов.
— Да, очень толстого человека, килограммов за двести.
— За двести? Нет такого не было. И меньше не было.
— Тогда идемте в дом.
Семеня рядом с длинным гостем подполковник продолжал докладывать.
— Я еще скорую прихватил. Подумал, если стреляют, всякое может быть. Угадал, ох, как я угадал. Сейчас помощь оказывают.
Взявшись за ручку двери, Владислав Владимирович спросил:
— а Этот ваш гаишник?
— Островой, капитан.
— Он не сказал, сколько продолжалась стрельба? По времени.
— По времени не сказал. Стрельба и стрельба.
— То есть не один–два выстрела?
— Нет, не один–два. Стрельба.
— А по характеру?
— Трус и дурак, — подчиняясь непонятному чувству, сказал полную правду подполковник — и обдирала. Его у нас не любят. Дерет последнее.
— С проезжающих?
— Да, с водителей, — кивнул подполковник неуверенный, что отвечает правильно.
— Я имел в виду характер стрельбы. На что это было похоже? Пьяный салют, пацаны патронов в костер набросали, или перестрелка, бой?
— Судя по его словам, похоже было скорей на бой.
Подполковник был рад, что хоть чем–то оказался полезен.
Владислав Владимирович вошел внутрь, стоны стали слышнее. В глубине широкого коридора была видна наполовину распахнутая дверь. Одна створка оскалилась огромным стеклянным зубом. За расстрелянной дверью сидели на корточках люди в белых халатах.
Не снимая маски, Владислав Владимирович последовал туда. Молодой врач, завидев удивительную фигуру, шепнул что–то своей напарнице, медсестре. Та искала иглой вену в руке лежащего мужчины.
— Вы кто такой? — спросила она у вошедшего, желая показать, что находясь при исполнении эскулапских обязанностей, ничего не боится и никому не станет оказывать знаков уважения. — Антонина Борисовна, — строго, но трусливо скомандовал подполковник, — прошу отвечать на все, без исключения, вопросы.
Медсестра только выматерилась и замерла — поймала вену. Отвечать стал молоденький.
— Реактивное состояние, труднопреодолимый генезис. В общем, психически сейчас невменяем.
— А тот в углу? — Колпаков показал на второе безжизненное тело.
— Инсульт средней тяжести. На наш взгляд, жить будет, но инвалид.
— Где остальные?
— Пойдемте.
Вдруг раздался выстрел почти прямо под окнами. Вопль, вспышка матершины.
Владислав Владимирович и Колпаков поправили свои маски и встали так, чтобы их нельзя было увидеть снаружи. Подполковник развел руками, доктор побледнел.
— Пошлите узнать, кто там? — спокойным голосом велел Владислав Владимирович. Один из сержантов, бродивших за подполковником, убежал, лапая кобуру, за ним последовали двое ребят в камуфляже.
— Мы пока не будем покидать помещение, — мягко сказал юному врачу Владислав Владимирович. Даже сквозь маску почувствовалась успокаивающая, авторитетная улыбка. Врач пожал плечами, прыщи у него на лбу вспыхнули. Чтобы хоть частично выйти из того бредового состояния, в котором он себя ощущал, спросил:
— Ну что там, Антонина Борисовна?
— Что, что?! — прорычала она, — десять кубиков, этого должно хватить для бешеного слона, а тут едва держит.
— У нас с собою почти никаких лекарств, сами понимаете, — извиняясь за тон помощницы, сказал прыщавый доктор.
— Лекарствами поможем, — пообещал Владислав Владимирович.
Первым прибежал сержантик. Глаза круглые, размазывая слюни и чуть подвывая, сообщил.
— Убили. В ногу пока. С вот такой башкой (он показал какой). Вся голова висит, как будто виноград пророс. Губа до пупа и вся в пятнах.
— Белая проказа, — сказала медсестра, кряхтя и поднимаясь с колен. Прибежавший человек в камуфляже прошептал что–то на ухо длинному начальнику. Тот перевел вслух.
— Да, белая проказа.
— В наших местах она никогда не встречается, — в форме претензии к Владиславу Владимировичу и всему его ведомству, заявила Антонина Борисовна и мужиковато закурила. Была она толстоброва, носила с гордостью волосатую бородавку на правой щеке и в гробу, судя по всему, видала всякое, даже московское начальство. Не скрывала, что ее тошнит от этих глупых черных масок.
— Что вы там опять взорвали господа научные?! Сами небось фольги в плавки насовали, а мы тут дохни!
