— Кое-что тут не дописано, — сказал Яша. Оглядевшись по сторонам, он достал карандаш и исправил объявление. После слова «Объявление» появилось: «Всем на удивление!» А в конце дописал: «Работает буфет. После собрания — разные игры. Входной билет стоит один рубль».
Нам понравилась поправка, и мы дружно посмеялись над объявлением. Но потом Ахмадей задумался.
— Наверно, про нас станут говорить, — сказал он.
— Обязательно, — согласился Яша.
— Надо придумать что-нибудь.
— Н-да…
— Нас самих, конечно, не пустят!
— Как пить дать.
— Что же там будут говорить? Надо узнать!
Яша посмотрел на меня, затем ударил себя ладонью по лбу и сказал:
— Есть идея! Спрячем Мансура под столом. Кто его увидит за сукном?
Ахмадей просиял. Мне тоже понравилось это предложение, а самое главное — доверие ребят.
— Я маленький, просижу всё собрание, — согласился я.
Пользуясь тем, что моя мама готовила помещение для собрания и застилала там стол, мне удалось незаметно спрятаться. Лежать на перекладинах стола было не особенно удобно, но, что поделаешь, приходилось терпеть.
Как назло, мамы собирались очень медленно. Пока дождался начала, все бока отлежал.
Первыми под сукно просунулись ноги дяди Яфая. Я сразу узнал их по запаху: дядя Яфай мазал сапоги дёгтем.
Рядом с ним сели Люциина мама и моя мама.
Моя мама была в стоптанных туфлях. Люциина мама надела резиновые боты.
Вот за этими ногами я и следил, чтобы они меня, так или иначе, не задели. Если чья-либо нога поднималась, я сразу отодвигался.
К моему счастью, вскоре раздался бас нашего коменданта.
— Плохо воспитываем мы своих ребят, — проговорил он. — Об этом сегодня и поговорим. В чём причина того, что наши мальчики приносят много огорчений? Почему они не похожи на тех детей, которых описывают в книгах?..
А я подумал про себя: «Как будто для того пишут писатели, чтобы я, или Яша, или Ахмадей подражали героям из разных книг! Если так рассуждать, тогда все мы будем на одно лицо — какая скука! Не человек получится, а одно подражание. Нет, книги пишутся не для подражания, а для волнения. Когда читаешь и волнуешься, это, по-моему, хорошая книга. А если читать скучно, то какой ни будь распрекрасный герой — книга плохая!»
Между тем собрание продолжалось.
— Казалось бы, откуда явиться таким фактам, как хулиганство и грубость? — говорил наш комендант. — Чего не хватает нашим детям?..
— Постоянного глаза за ними не хватает! — перебил его отец Ахмадея и даже хлопнул себя по коленке.
Но вот заговорила своим красивым голосом Яшина мама. Она сидела в стороне, и я, к сожалению, не видел, в каких туфлях она пришла.
— Какой же может быть глаз, — сказала она, — когда я целый день работаю! С утра на репетицию. В шесть часов приду, поем — и на спектакль, до самой ночи!
— Но ведь есть же у нас во дворе свободные женщины… — вмешалась мама Фатымы.
Она всё время молчала, и я жалел об этом: уж кто-кто, а она умеет воспитывать детей — по Фатыме видно.
— Знаете, — продолжала мама Фатымы, — а что, если нашим более свободным женщинам наблюдать за детьми…
Признаться, это предложение меня очень расстроило. Ещё бы, как возьмётся нас воспитывать Люциина мама — во двор не захочешь выходить!
В это время слово опять взял дядя Яфай.
— По-моему, — сказал он, — мысль эта правильная. Но дело не только в этом. Нужно, чтобы родители больше разговаривали с детьми, больше доверяли им… Разрешите, я расскажу вам один случай из своего детства…
Тут дядя Яфай, наверно, задумался.
— В то время мне было не больше шести-семи лет, — начал он. — Одним словом, букашка! И вот как-то вертелся я под ногами у матери, когда она нам, детям, кашу готовила. А ребёнок я был наблюдательный, шустрый. Вижу, в одну из тарелок мама положила больший кусок масла, чем в другие. Я очень этим расстроился, но сделал вид, что ничего не заметил. Попытался улизнуть из кухни, однако мать вернула меня. «Раз ты заметил, что я кого-то балую маслом, надо объяснить тебе причину, — сказала она. — Так я поступаю с тех пор, как заболел твой братишка. Я не могу всех вас досыта накормить маслом. Приходится от вас урезывать, а ему добавлять». И я, хотя был мал, понял свою мать, понял, что она поступает справедливо. Вообще ребёнок ценит доброе слово и правду…
