– Я ей ноги вырву, – наконец-то взорвался отец Александры, человек горячий, склонный к решительным поступкам, и попытался развязать войну против мощного противника пока на уровне угроз, хотя в мыслях уже готов был нанять киллера, для того чтобы «раз – и всё».
Как об этом узнала Нина Андреевна, неизвестно. Может, и вправду обладала каким-то даром, позволяющим ей, словно акуле, учуять каплю крови на расстоянии четырех километров, а может, люди добрые донесли… Хотя какое им дело до бестолковой Саши, добровольно вступившей в смертельную игру под названием «А кто меня любит на самом деле?». Не исключено, что в роли провокатора выступил кто-нибудь из членов Сашиной семьи, рискнувший набрать номер горе-целительницы и задать пару уточняющих вопросов. Сейчас до истинных причин вряд ли кто станет докапываться, а тогда, кстати, тоже было не до них, потому что Нинон объявила встречную кампанию и временно отлучила Александру от дома. Но не резко, аккуратно так, ласково: мол, сегодня принять не смогу – трудный пациент, завтра – еще труднее, а послезавтра Нина Андреевна просто не взяла трубку. И вот тут Александра заметалась. Лишенная, как ей казалось, поддержки, она почувствовала себя так худо, что просто легла на кровать и отвернулась лицом к стене в надежде на скорую гибель, от которой ее должны были отговорить близкие. Незаметно для себя Саша превратилась в точную копию своего кумира. Точно так же Александра методично тиранила своих родных многочисленными отказами: есть, пить, разговаривать, писать диссертацию, думать о будущем…
– Ничего не хочу, – бормотала она, уставившись в стену, и беззвучно плакала.
– А как же я? – теребил ее испуганный супруг, но тут же умолкал под прицелом негодующего взгляда.
– А при чем здесь ты?! – вскидывалась Саша и укоризненно выговаривала мужу: – Это не тебе диагностировали новообразование поджелудочной железы! – так благородно она называла «трехпалую кисту», придуманную Нинон.
– Не мне, – удрученно соглашался супруг и, отступившись, курил на кухне, аккуратно выдыхая дым в отверстие газовой колонки.
Периодически Александра с видом мученицы выходила в свет под громкие аплодисменты не теряющих надежды родственников. Сидя за праздничным столом, она тяжело вздыхала и обводила затуманенным взором присутствующих с таким выражением лица, будто бы уже стояла перед лицом Вечности и поэтому все происходящее казалось ей мелочным и не достойным внимания. Даже тосты – и те Саша произносила со слезами на глазах, словно прощаясь с присутствующими.
«Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало», – решила семья и выбросила белый флаг. Тщетно: Нина Андреевна не подавала признаков жизни. Решили караулить во дворе в надежде, что Нинон выйдет выгуливать собаку. Но вместо нее с истерично тявкающим Блэком гуляла сбежавшая от отца-самодура Мила, загадочно ухмылявшаяся всякий раз, когда звучал вопрос, все ли в порядке с Ниной Андреевной, как она себя чувствует и не уехала ли из города прочь.
– Да чё с ней будет-то, – красноречиво роняла космической красоты девушка и замахивалась на заходившегося в лае пса: – Ф-ф-ф-у-у, сволочь!
В ответ «сволочь» скалила зубы и норовила цапнуть Милу за тонкую щиколотку.
Догадавшись, что таким образом ничего не добиться, семья отправила к Нинон парламентера. Его роль досталась сестре Александры Ольге, одной из немногих, кто в той или иной степени сохранял спокойствие в сложившейся ситуации. Как и положено, впустили ее в квартиру с третьего раза. Дверь открыла Мила, проводила по завешанному постельным бельем серого цвета коридору в кухню и там оставила, не говоря при этом ни слова.
– Пришла? А кто-то ноги хотел вырвать… – самодовольно проскрипела целительница заплетающимся языком.
Была она пьяна, и, судя по всему, уже не первые сутки, о чем свидетельствовали устойчивая зеленца под глазами и потрескавшиеся губы, которые Нинон безостановочно облизывала, глядя на стоявшую перед ней Ольгу.
– Нина Андреевна, – взмолилась та, – что происходит?
– А что происходит? – голосом совершенно трезвого человека вдруг произнесла Нинон и попробовала встать, чтобы гостеприимно подвинуть посетительнице второй табурет. Не с первого раза, но у нее это получилось. – Садись! – скомандовала Нина Андреевна и, налив пива в грязный захватанный стакан, подвинула его гостье: – Пей!
