«Странный какой-то парень, — думал он. — Наверно, слишком долго жил один, без людей. А я сейчас? Мне двадцать восемь, я здоров, но мне хочется побыть одному. Во всяком случае, я не собираюсь возвращаться из-за каких-то индейцев. «
Военную дорогу построили недавно, примерно год назад, так ему рассказали во Фриско. На дороге было безлюдно. Позади остались глубокие ущелья, ели и кедры, клены и пышные заросли папоротников. Впереди расстилалась иная земля. Здесь, далеко друг от друга, высились красные стволы сосен, освещенные ярким солнцем, они, казалось, пылали изнутри. Пыльная дорога вилась среди деревьев; вскоре Осборн увидел огромную кучу золы, уже засыпанную щепками, все было так, как рассказывал охотник.
Повернув на север, он обнаружил впереди реку, ее гладь блестела холодно и ярко. На берегу Осборн разбил лагерь на ночь, ему удалось поймать форель на крючок, и он с удовольствием полакомился ею.
По правому берегу Метолиуса проходила тропа, утром он двинулся по ней на север. На фоне голубого неба вдали вырисовывалась снежная вершина горы. Река делала изгиб на восток, лес кончился, и Осборн очутился в ущелье, где сливались воедино два бурных потока — Метолиус и Дешутес. Там, на холмах, деревья стали голые: но здесь было еще по-прежнему тепло.
Осборн нашел брод, проехал по каньону и очутился на плато, где постоянно дули сильные ветры, от которых ковыль стелился по земле. Пустота и безлюдность этих мест поражали человека. В ушах свистел ветер, стало холодно. На западе на горизонте темнели очертания гор, кое-где на вершинах виднелся еще прошлогодний снег. Скоро новые снега укроют горы, а пока в морозном воздухе и голубоватом небе чувствовался запах осени.
Осборн не забыл зловещих слов охотника. Внешне все выглядело мирно и спокойно, но он хорошо знал, как может быть обманчива тишина, он вспомнил, как однажды угодил со своим отрядом в засаду, к счастью, что часть солдат тогда отстала.
Но Осборн хотел узнать эту землю; ехать скрыто, днем прятаться, а выходить только ночью, нет, это его не устраивало, тем более, что никаких признаков опасности он еще не встретил.
Он подстегнул лошадь, продолжая пытливо осматривать местность.
Несколько антилоп выскочили из зарослей, животные пересекли тропу и быстро исчезли за холмом. От неожиданности Осборн натянул поводья и инстинктивно потянулся за винтовкой, пока понял, что это были всего лишь антилопы. Больше ему за целый день никто не встретился, только высоко в небе с распростертыми крыльями парил орел, но и он вскоре скрылся за горизонтом.
Однако Осборн разбил лагерь под сенью тополей подальше от тропы, где могли проехать люди. Он распряг лошадей и отпустил их пастись. Не разжигая огня, Осборн поужинал и выкурив трубку, лег и завернулся в одеяло, прислушиваясь к окружающей его тишине. Звезды казались крупнее, чем за перевалом, словно постоянные ветры раздували эти небесные угли, отчего весь небосвод мерцал неясным голубоватым светом. Чэд Осборн долго не мог уснуть и все смотрел вверх на звезды, чувствуя, как одиночество давило его душу. Он уже не думал об индейцах, опасность нападения казалась выдумкой. На этой необъятной земле человек может, наконец, прийти в себя после ужасов и кошмаров войны…
На второй день он увидел индейцев. Они появились неожиданно и застали Осборна врасплох. Чудом он успел нырнуть в заросли можжевельника, пригнулся в седле, сердце бешено стучало в груди. Осборн видел, как вниз по склону двигались темные силуэты всадников. Он разглядел сбрую, перья, луки через плечо и винтовки на коленях, гривы коней развевались на ветру. Индейцы перемещались бесшумно. Когда они скрылись, Осборн с трудом поверил, что это были живые люди, а не призраки. Однако покалывание в сердце и мокрая от пота рубашка свидетельствовали о том, что он встретился с живыми индейцами. Осборн выпрямился в седле, от напряжения болели мышцы, он снял с предохранителя кольт и сунул его в кобуру.
Ему еще предстояло встретиться с индейцами из резервации — дружелюбными, как сказал охотник, не то что снэйки или легендарный Паулина. Теперь Осборн поверил словам охотника, понял их истинное значение.
