– Ты ранен, дай посмотрю, – сказал Тарин и хватанул ножом рукав рубахи у меня на плече, – надо шить… Идем…
– Идем… Где Талес и старик?
– Сагал пал… Талес ранен, не сильно… так, лицо попортили и пол-уха отсекли.
К вечеру подошли еще две сотни ополченцев и три сотни регулярного войска, и, разбив большой лагерь на плато, большая часть ушла в горы, а мы, горстка выживших в первом бою этой войны, сидели в шатре княжеского воеводы и пили мед. У меня уже не болело плечо, хотя Тарин зашил мне его, как коновал, и я, забыв про конспирацию, крыл его трехэтажным русским матом, соврав потом окружающим, что это было заклинание, чтобы перенести боль, которому меня научил некий охотник с Желтого озера.
– Спасибо вам, братья, от земли нашей и от всех родов наших… Вы отстояли Ровный Камень… Теперь мы не дадим икербскому войску спуститься с перевала, – поднял очередную серебряную чашу воевода, тот самый «Будулай», – вы сделали свое дело и завтра отправитесь обозом в городище.
– Значит, войну не получилось икербам затеять? – спросил мужик с безобразно зашитым рассечением на пол-лица и свежей повязкой на глазу.
– Затеять получилось, а вот продолжить уже не смогут, – ответил воевода и залпом выпил, – мы их закроем в горах, а скоро зима… и они сами уйдут. Весной тут встанет гарнизон, князь распорядился уже.
Затем, почти в торжественной обстановке, помощник воеводы выписал девять свитков… да, всего девять, остальные до того момента не дожили. Предъявителю этого свитка в городище полагался почет и уважение… это в моральном плане, в материальном же полагалось пятьсот ноготков золотом и жеребец из княжеских конюшен, хотя, как сказал Тарин, если бы выжило больше десятка, то отделались бы просто жеребцами. Обоз в городище собирался выдвигаться только завтра к обеду, и мы, покинув шатер воеводы, завалились все вдевятером у телеги с водой и уснули.
Проснулся сам, никто нас не будил, не осмелились… Я уже более-менее научился ориентироваться во времени по солнцу, и, судя по его местоположению на небе, сейчас часов одиннадцать утра. Кое-кто тоже проснулся и копошится с вещами, собирая снаряжение. Талес, вытряхнув содержимое двух ранцев, что-то перебирает, Тарин еще спит.
– Что-то потерял? – подсел я к Талесу с полным котелком чистой воды из бочки на телеге, к слову, из колодца в городище, сушняк одолевал.
– Уже нашел, – ответил он, еле разжав опухшие губы.
– Красавец! – посмотрел я на него с сочувствием.
– Ерунда, заживет, а вот два зуба жалко…
– Я что хотел спросить… – оглянулся я по сторонам и убедился, что лишних ушей нет, – куда ты теперь, и что собираешься делать?
– Ты знаешь, что…
– Один не справишься.
– Попробую.
Да уж, характер у парня… княжеский, одним словом…
– Сгинешь в одиночку.
– Что ты предлагаешь?
– Блюдо мести нужно подавать холодным, – вспомнил я старый фильм.
– Еще немного… и моя месть протухнет и начнет смердеть.
– Талес, у меня тоже есть счеты к… в общем, я еще не знаю точно, к кому, но обязательно выясню, но знаю точно, что люди эти имеют непосредственное отношение к знати Трехречья и власти. Мы можем объединить наши усилия, но для начала нужно вытащить одного хорошего человека с угольных копей.
Талес посмотрел на меня, нет, не зло, а как-то колюче, что ли, закрыл верхний клапан ранца, закончив складывать свои вещи, и резким движением затянул кожаный шнурок на крючке-замке.
– Я помню, что обязан… хорошо… я помогу тебе, но просить тебя помочь мне я не могу и не буду.
– Гордость не позволяет? – хмыкнул я.
В ответ Талес промолчал.
– Тогда наймешь меня, – улыбнулся я.
Талес поднял глаза, тоже хотел улыбнуться, но застонал и схватился за губы.
– Это будет смертельно опасно, – ответил он через минуту, – рискованно… и скорее всего бессмысленно.
– По большому счету, Талес, любая месть бессмысленна, а вот восстановление справедливости очень даже имеет смысл.
– Ты хочешь сказать, что готов рисковать жизнью за справедливость?
– Готов, во всяком случае, у меня на ближайшее время именно такие планы, и они совпадают с твоими. И мне и тебе для осуществления этих наших планов нужны союзники, скажем откровенно, но двойне хорошо, если у союзников совпадают цели.
