Как много требуется в бою от комиссара, политработника, коммуниста и комсомольца и как трудно информировать с линии фронта!
Зачастую комиссар и политрук совершенно не имели возможности писать политдонесения. Да и политдонесение, написанное наспех в боевых условиях, не дает полного представления о состоянии части и не всегда своевременно доходит до политотдела. Некоторые комиссары и политработники погибли героической смертью в боях за родину или были ранены. Это осложняло работу по информации, но мы ее не приостанавливали.
Беседы с ранеными бойцами и командирами в пунктах эвакуации, их документы, дневники и записные книжки, передаваемые ими на хранение в политотдел, представляли ценный материал о политико-моральном состоянии частей.
Затем мы начали получать политдонесения от военкомов, госпиталей и тылов.
Большую помощь в налаживании информации оказывали красноармейские газеты, получаемые ими письма военкоров непосредственно с передовой линии.
Использовали мы также наблюдательные артиллерийские пункты, расположенные поблизости к передовым позициям.
Все эти источники информации давали полную ясность о состоянии частей и о партийно-политической работе в бою.
В мирное время инструктор политотдела по информации занимается также и кадрами. Во время боя эти две важнейшие отрасли совместить одному работнику физически невозможно: одно или другое дело обязательно будет страдать. Практика показывает, что во время боевых действий необходимо иметь двух работников на этих отраслях работы.
Какие у нас были недостатки в постановке информации?
Отсутствовал детальный учет всех документов, поступавших в политотдел.
Мы не сумели организовать широкого актива для информации непосредственно на позициях. В результате информация шла в политотдел от единиц, а не в массовом количестве. Приходилось напрягать много усилий, чтобы ее собрать.
Людмила Прохоренко
жена лейтенанта тов. Прохоренко, героически погибшего в боях у озера Хасан
Боевые подруги
"Лучше быть вдовой героя, чем женой труса"
(Долорес Ибаррури)
В конце июля муж веселый и радостный приехал из лагерей и сообщил, что ему дали отпуск. Мы решили совершить поездку в город юности - Комсомольск по многоводному Амуру. Наша поездка была назначена на 1 августа.
Все было готово к отъезду. Неожиданно мужа вызвали в штаб части. Возвратившись, он сказал, что есть срочные дела, и поездку придется отложить на неопределенное время. Он попросил, чтобы я кое-что добавила в его боевой чемодан. Это обстоятельство меня несколько обеспокоило, но спросить я не решилась. На мое предложение взять подушку, он шутливо сказал, что с подушками ездили воевать только офицеры царской армии в 1904 году, взял чемодан и ушел в роту.
Вечером он зашел ужинать. На мои вопросы коротко ответил, что его рота выступает по тревоге, куда - еще не известно, но сказал, что дело серьезное и на этот раз, видимо, придется лицом к лицу встретиться с японскими бандитами.
Я предупредила его, чтобы он не делал безрассудных поступков, не боялся смерти, и если придется отдать жизнь за великое дело родины, отдал бы ее дорого, как герой. Обняв меня и поцеловав спящую дочку, он ушел и. оказалось, навсегда.
* * *
По боевой тревоге бойцы и командиры нашей части выступили для разгрома японских бандитов, посягнувших на наши священные границы. Мы, боевые подруги, еще не знали о том, как развертываются грозные события, но были уверены в успехе доблестных воинов Красной Армии.
Оставшись в гарнизоне, жены командиров не сидели сложа, руки. Наоборот, с удесятеренной энергией они принялись за работу, заменяя ушедших бойцов и своих мужей там, где это было возможно.
Из сообщений ТАСС мы узнали о новой провокации японской военщины. Наши сердца загорелись беспредельной ненавистью к самураям. Мы поняли, куда страна послала наших мужей, и готовы были стать с ними рядом.
Перед лицом нависшей опасности войны мы вместе со всей страной проверили свою боевую готовность. В наших рядах было 16 значкисток ГСО 1-й ступени, 11 значкисток 2-й ступени, две медицинских сестры, 11 значкисток ПВХО и несколько "ворошиловских стрелков".
