— Где вы их захватили? — похлопал инженер по упитанному крупу лошади.
— Под Везенбергом. Немецкий разъезд попал в нашу засаду.
— До немцев далеко?
— Верст десять-двенадцать. Если их латыши не задержат, могут добраться и сюда.
Петров залюбовался Ореховым. До войны это был мешковатый деревенский парень со смешным псковским говорком. Он не проявлял интереса ни к своей работе, ни к общественной жизни завода. По праздникам любил попьянствовать и даже побуянить. А теперь перед инженером сидел в седле подтянутый кавалерист, толковый, немногословный.
— Поедем к Прахову, — предложил Петров.
Ведя за собой в поводу лошадей, конный отряд пошел за Петровым.
— Задание Смольного выполнили своевременно и точно, товарищ Прахов, — доложил Орехов. — Отправлено шесть донесений и двое военнопленных!
Стальной отряд двинулся дальше и вскоре свернул на проселочную дорогу, занесенную глубоким снегом. Автомобили и пушки застревали в сугробах, то и дело приходилось их вытаскивать.
Варты оказались небольшой, утонувшей в снегу деревушкой. Петров пошел разыскивать командира латышей Беманса, чтобы договориться о размещении людей. Беманса в деревне не было, он находился на передовой. Узнав, в чем дело, один из помощников командира латышей, рослый медлительный человек, согласился уступить несколько изб Стальному отряду.
В них с трудом удалось разместить около половины людей. Остальных по распоряжению Блохина Прахов и Фомин повели в соседнюю деревню, занятую моряками.
— А нам где располагаться? — спросила у Блохина Повалихина.
— Оставайся здесь, — решил командир отряда. — Выбери себе избу побольше и займись приготовлением чая. Раздай людям консервы, хлеб и сахар.
Вскоре Блохина разыскал незнакомый солдат-латыш и сообщил, что Беманс ждет командира рабочего отряда.
К командиру латышей Блохин пошел вместе с Петровым. В тесной комнатушке навстречу вошедшим поднялся невысокий, еще совсем молодой человек с седыми висками. Его светлые глаза были спокойными и внимательными.
— Беманс, — отрекомендовался он, крепко пожав руки Блохину и Петрову.
Блохин доложил ему, что Стальной рабочий отряд в составе трехсот бойцов при шести орудиях прибыл в его распоряжение.
— Товарищ Дыбенко сообщил мне о вашем отряде, — слегка растягивая слова, заговорил Беманс. — Это очень кстати, а то нас сегодня основательно потрепали. Особенно нам пригодятся ваши пушки. Вы займете спокойный участок неподалеку отсюда, за болотом. Там могут наступать лишь небольшие немецкие части.
Затем он познакомил Блохина и Петрова с обстановкой в районе Варты. Два полка немцев с артиллерией наступали вдоль дороги и по шоссе на Нарву. Отряд Беманса вместе с подчиненными ему моряками должен остановить или хотя бы задержать немцев до следующей ночи. Роль Стального отряда сводилась к оборона небольшого участка и поддержке действий латышей и моряков.
— Ночь ваш отряд проведет здесь, а на рассвета вы займете отведенную вам позицию. Пойдем пока ужинать, — пригласил Беманс.
К концу ужина подошел Прахов. Он сообщил, что разместить всех рабочих у моряков не удалось и часть вернулась в Варты.
Комиссар Латышского отряда Калберзинь — седой, крепкий мужчина лет сорока пяти — сейчас же отдал латышам распоряжение еще потесниться и уступить рабочим две избы дополнительно. Но все же часть людей осталась без крова.
— Все партийцы пусть ночуют в сараях. Авось не замерзнем, — решил Прахов.
Латыши интересовались настроением рабочих Стального отряда.
— Несмотря на усталость, сильный мороз и непривычку к таким переходам, настроение бодрое, — ответил Прахов.
— А как дела у вас? — в свою очередь справился Блохин у латышей.
— Как на войне. Отходим с боями, устали, изголодались, но многие раненые остаются в строю и храбро сражаются, — неторопливо ответил Калберзинь, потирая рукой красное от мороза скуластое лицо.
Потом комиссар латышей вдруг улыбнулся:
— А мы старые знакомые, товарищ Прахов. Когда-то я работал на Стальном заводе…
— Стой! — обрадованно воскликнул Прахов. — В механическом цехе?! Теперь и я припомнил вас, товарищ Калберзинь!
Поблагодарив радушных хозяев, Блохин, Прахов и Петров вышли на улицу. Около одной избы горел громадный костер. Вокруг него грелись рабочие. С крыльца избы доносился звонкий голос Повалихиной:
