"Что же мне, через главный спуск к ним и лезть?" — вспомнил Конан свой вопрос, обращенный к Эрглен.
"Другого пути нет, — надменно ответила правительница. — Тебе придется как следует подумать, потому что если ты попытаешься прорваться силой, тебя тут же прикончат".
Притаившись за грудами обломков, Конан некоторое время смотрел на суету перед спуском. Да, Эрглен явно проигрывала войну. Ей приходилось скрываться и прятаться, с тем, чтобы слуги Спящего ни в коем случае не отыскали ее убежище, в то время как Марагар ни от кого не скрывался, а, напротив, выставлял свою силу напоказ.
…И все-таки не может быть, чтобы у древнего подземного храма не нашлось тайных ходов, секретных тоннелей и тому подобного! во время войны с Ночными Клинками Конану дважды пришлось пробираться по заполненным дерьмом тоннелям, и подобные приключения были ему не в диковинку. Оставалось самое легкое — отыскать подземный ход, который вел бы к молитвенному залу…
Некоторое время Конан, точно пустынный волк, кружил вокруг громадного каменного холма, в который превратились некогда гордые стены великого храма.
Нет, искать здесь второй вход бессмысленно. Так вся жизнь пройти может. Некоторое время киммериец размышлял. Пришедший ему в голову план был отнюдь не самым лучшим, но в таком положении выбирать не приходилось.
Ждать в засаде северянину пришлось недолго. Вскоре мимо стремглав промчался какой-то стражник Спящего, закинув на плечо увесистую палицу. Куда и зачем он бежал — Конан так никогда и не узнал. Одним движением варвар оказался за спиной стражника и одним ударом оглушил его.
Меховые обноски мерзостно воняли. Отплевываясь, Конан натянул гнилые шкуры. Он был киммерийцем, охотником и знал толк в выделывании меха. Такое мог сделать только никуда не годный раб.
Кое-как спрятав меч в складках своего нового одеяния, северянин закинул на плечо дубину, и быстрым деловым шагом направился к широкой лестнице, по которой народ спускался в молитвенный зал Храма Спящего.
Он шел быстро, придав лицу самое серьезное и в то же время спокойное выражение, какое только мог. Уловка сработала — стражники на ступенях не обратили на варвара никакого внимания. Спустившись вниз, Конан оказался в храме.
Собственно говоря, теперь это был уже не храм, а, скорее, что-то вроде тронного зала некоронованного правителя Кан-Демура, где не молились, а решали каждодневные дела. Впрочем, места для жертвенника хватило тоже.
Храм являл собой низкую и длинную пещеру, потолок подпирали десятки болезненно тонких колонн. Окон не было, по стенам горели факелы — какие-то подозрительные факелы, потому что они светили очень ровно и не давали ни вони, ни копоти. В самом дальнем конце — от входа едва разглядишь — помещался черный куб жертвенника. А за ним, в нише, разлеглось уродливое каменное изваяние, нечто вроде носорога: статуя Спящего.
В зале царили суета и неразбериха. Тащили какие-то чаны, волокли охапки свежих ароматных трав, несли плетеные садки, в которых пищало и скреблось что-то живое. Конан стал осторожно пробираться в глубь храма. Вскоре он уже мог во всех деталях рассмотреть и самого Марагара, устроившегося в глубине древнего предревнего деревянного кресла. Краска с него облезла, само оно рассохлось — но, верно, являло собой некую священную реликвию.
Марагар распоряжался. Видно было, что он чрезвычайно недоволен и разозлен. К нему сплошной чередой бежали люди, согнувшись в угодливых поклонах. Верховный жрец выслушивал первые две-три фразы, после чего тотчас же обрывал говорящего, давая какой-то приказ. Рядом с Марагаром стояла охрана — десяток вооруженных настоящими мечами воинов самого зловещего вида. Кроме воинов имелись еще и двое палачей. У них работы хватало — строгий Марагар редко бывал доволен своими подчиненными, и палачи вовсю работали плетьми. Вопли и стоны избиваемых, похоже, никак не могли потревожить Спящего или же оскорбить его.
Всего по залу сновало никак не менее пяти десятков людей. Конан для вида тоже включился в общую суматоху, внимательно приглядываясь и прислушиваясь. Слова Эрглен были четки и просты:
