Добравшись, наконец, до пола, я изрядно вымотался. Вот здесь я воспользовался правом отдыха, Стрелов меня не торопил. Других людей я чувствовал, но не видел, они прятались. А этот не боялся даже теперь, когда я вполне мог броситься на него и порвать на несколько малоприятных на вид кусков.
Знает, гад, что я этого не сделаю. Но откуда знает?
Через некоторое время я заставил себя подняться, потому что слишком велик был риск, что я усну. А спать в таких условиях равносильно самоубийству!
— Следуй за мной, — велел человек.
— Куда мы идем? — полюбопытствовал я.
— В другую часть лаборатории. Необходимо провести осмотр, заодно я хочу кое-что тебе показать.
Все это было бы просто замечательно, если бы мне не пришлось вылезать из воды, а так я уставал, периодически терял равновесие и падал носом вниз, да еще и цеплял хвостом все, что на пути попадалось. Пару вещичек, кажется, разбил, но доктор Стрелов сказал мне не беспокоиться об этом.
Он привел меня в просторный белый зал, заполненный оборудованием, которое в то время представлялось мне лишь сборищем непонятных предметов. И вот здесь людей уже было побольше. При виде меня они испуганно замерли.
А я в этот момент как раз не рассчитал длину шага, а потому завалился на бок. При ударе я невольно выпустил все шипы и стал похож на странного вида колючку. Любое существо бы сообразило, что хищник минимум неопасен, максимум — уязвим. Но только не люди. Они восприняли произошедшее как попытку нападения с моей стороны и вжались в стену; двое потеряли сознание.
Доктор Стрелов чуть заметно нахмурился:
— Если все сейчас же не вернутся к нормальной работе, я буду искать себе новых сотрудников.
Видимо, работать с ним было своего рода честью, потому что люди начали возвращаться на свои места. Им все еще было страшно, но у них появилась причина взять себя в руки.
А этот человек, пожалуй, получше остальных. Мне нравилось то уважение, которое он сделал обязательным. Сомневаться не приходится, это их вожак.
Доктор Стрелов указал мне на низкий металлический стол, над которым нависала сложная конструкция.
— Ложись сюда.
Я покосился на непонятную штуковину с опаской, но все же подчинился. Раз уж я решил сотрудничать с ним, надо слушаться, а не пререкаться по мелочам. Да и потом, я так устал, что готов был лечь куда угодно, лишь бы лечь!
В машину была встроена яркая лампа, бившая мне по глазам. Как только я занял свое место, металлическая громадина начала опускаться на меня. Я невольно напрягся, но доктор Стрелов поспешил успокоить меня:
— Не волнуйся. Тебя не раздавит, это всего лишь сканер. С его помощью мы увидим, что у тебя внутри.
Я знал лишь один способ увидеть, что у живого существа внутри. Правда, после этого существо переставало быть живым! Не совсем то будущее, которое я себе представлял. Но на то, чтобы удрать, у меня не было ни сил, ни времени — машина была прямо надо мной.
Боли я не почувствовал, броня даже не треснула. Я решил, что у них там что-то сломалось, однако доктор Стрелов оставался спокойным. Он смотрел на большой монитор, закрепленный на стене, так что я тоже перевел взгляд туда.
А там дергалось что-то непонятное, нечеткой формы, да еще и темное. Что за фигня?…
— Это твое сердце, — сказал Стрелов. — Оно заставляет твою кровь двигаться. У тебя очень сильное сердце, по сравнению с человеческим, оно способно выдерживать огромные нагрузки.
— Мое… что?
— Сердце. Если ты положишь руку на левую часть груди, ты почувствуешь, как оно стучит.
Это что, трюк? Они серьезно думают, что я буду убирать броню, чтобы проверить? Не на того нарвались!
Между там картинка на мониторе сменилась и стала, если честно, еще более тошнотворной.
— Это твои легкие, — пояснил человек. — Видишь, они двигаются, когда ты дышишь. Твои легкие связаны и с жабрами, так что каким бы путем ты ни получал кислород, он идет туда, просто по-разному. Ты даже не представляешь, насколько ты уникален в этом!
Для меня это был набор звуков. В то время мой словарный запас был ограничен, мне предстояло узнать многое. К тому же, у меня все больше кружилась голова, по телу расползалась сонливость. Я был не в том состоянии, чтобы гордиться своей уникальностью, которую я даже не понимал.
