Судя по лицу мужчины, читая, он с трудом сдерживал свои эмоции. Кусал губы, изо всех сил хмурил брови и время от времени шевелил ушами. В общем, явно был захвачен интригой.
Вне себя от любопытства, я подобралась поближе к читателю и заглянула ему через плечо.
И как вы думаете, кого он читал?
Донцову!
И изо всех сил старался не рассмеяться, потому что пишет она смешно и увлекательно.
Сначала меня удивил этот факт. Я вообще считала, что мужчины обходят книги с женскими фамилиями авторов, как лавку с чумными бациллами. Но сейчас, ознакомившись с нелегким результатом мужского творчества, вполне поняла того мужчину в метро.
И порадовалась его здравомыслию.
В романах Донцовой, которые я, в общем, читаю с удовольствием, меня удивила настойчивость, с которой героиня пытается донести до читательской головы мысль о том, что вот этот продукт хороший, а вот тот продукт плохой. Нет, ну сказала раз, сказала два — и хватит! Мы запомнили!
Но нет! Автор повторяется в каждом новом опусе так настойчиво, что возникает в голове нехорошее подозрение: а не отрабатывает ли автор еще один, не литературный гонорар?
Вообще-то, идея забавная. Так сказать, реклама, донесенная персонально до потребителя. Меня интересовал только один вопрос: в курсе ли издательство относительно легких шалостей своего автора? И когда я увидела на обложке нового романа Донцовой фирменный знак упаковки куриного продукта, которым были забиты магазины и которым по ходу действия многократно восторгается героиня, то поняла: издательство не просто в курсе. Оно еще и в доле.
В общем, идея, достойная Остапа Бендера. Меня она искренне рассмешила.
Итак, я окончательно углубилась в мир женского романа.
И здесь меня ждало еще одно открытие.
Если авторы-мужчины не щадили нервов своих читателей и рисовали ужасы жизни во всей их неприглядности, то авторы-женщины, не сговариваясь, поступали прямо противоположным образом!
Из книжек, которые продавец назвал «кассовыми», были изгнаны даже малейшие намеки на те проблемы, с которыми мы сталкиваемся ежедневно.
Чувствовалось, что именно это и было главной и конечной целью опуса, а вовсе не такие мелочи, как сюжет, психологизм, литературный язык, правдоподобность и характеры героев.
Авторши просто надрывались в попытках воссоздать нереальный, несуществующий мир, где действовали галантные и глупые банкиры, не знающие, кому отдать наворованные в прошлом деньги, приезжие провинциалки, сразу и прочно ступающие на красную ковровую дорожку по пути в пентхаус, неудачливые наемные убийцы, не знающие с какой стороны у винтовки оптический прицел, и тому подобные герои.
Причем у меня сложилось такое ощущение, что дамы-писательницы кое-что знали о реальной жизни и ее трудностях. И даже, возможно, с ними сталкивались лично. Но приложили все усилия, чтобы ни один читатель об этом не догадался.
Еще одной разновидностью кассовой литературы были так называемые любовные романы. О произведениях под иностранными псевдонимами умолчу из брезгливости. По-моему, они не заслуживают отдельного упоминания.
Отечественное поле было засеяно романами, где любовь во избежание скуки смешивалась с элементами детективного жанра. Но в целом, эти романы тоже повествовали о красивой жизни.
Преуспевающие дельцы, опальные олигархи, родовитые и богатые французы с русскими корнями — все умудрялись вляпаться в неприятную историю!
Что ж, в этом присутствовал элемент правдоподобия, ибо жизнь наша такова… И помогала им выпутываться из всех передряг, конечно же, женщина. По ходу действия герои выясняли, что неземная любовь — вовсе не выдумка отдельных дам-романисток, преодолевали трудности и, оставив за спиной парочку-другую трупов, рука об руку устремлялись в светлое, одухотворенное и обеспеченное будущее.
— Читатель не хочет обременяться проблемами, — объяснил мне веселый молодой продавец на книжном рынке, отбирая популярную литературу. — Ему и так все осточертело.
Что ж, за одно только героическое усилие по утаиванию грустных нынешних реалий, я бы этим писательницам шлепала медаль на грудь. Хотя, с другой стороны…
С другой стороны, кто сказал, что читать серьезную и умную литературу — это каторжный труд? Войнович, например, назвал это утверждение глупостью!
