Оно все яснее давало понять, что терпимости и даже царского обращения в христианство было недостаточно. Персия должна была стать полностью христианской, а зороастризм следовало искоренить окончательно.
Яздигерд, столкнувшись с религиозным тоталитаризмом с обеих сторон, предпочел ту, которую он знал, и вернулся к старым обычаям. К 416 г. христиане вновь оказались под зороастрийским ярмом.
Тем не менее Яздигерда не простили. В 420 г. он пал от руки убийц, и ни одному из его сыновей не позволяли на первых порах наследовать трон.
Неразбериха ухудшалась из-за растущего влияния факторов, дотоле незначительных. До того времени арабские племена довольствовались эпизодическими набегами, особенно частыми в дни малолетства Шапура II.
Примерно с 200 г., однако, юго-западнее Евфрата на берегах Персидского залива начало вырастать царство Хира. Им правили Лакхмиды, арабская династия, признавшая верховенство Сасанидов, когда последние пришли к власти. Они пользовались, однако, значительной долей самоуправления, и Хира сделалась центром арабской культуры. Этим периодом датируется множество поэтических произведений, и, согласно легенде, именно в Хире был впервые разработан арабский шрифт.
К 400 г. Хира сделалась культурным и могущественным государством, достаточно сильным, чтобы дать почувствовать свое влияние в персидском разброде. Один из сыновей Яздигерда I воспитывался в Хире, и ее арабский правитель отлично видел, что принц, дружески настроенный по отношению к нему, был бы идеальным персидским монархом.
Варахран V познал арабскую культуру и арабские наслаждения, сохранив любовь к ним и на троне персидских царей. При этом он был скорее чаровник, чем развратник. Во всяком случае, легенда прославляет его подвиги в любви и на охоте с той же любовной снисходительностью к слабостям героя, которая позже изливалась на Генриха IV во Франции. Легенды сохранили популярность и в последующие столетия, и он стал больше известен под арабским именем Бахрам Гор, или Варахран Дикий Осел, ибо любил охотиться на этих быстроногих животных в широких степях, а может быть, потому, что сам он был дик и свободен, как это животное.
Именно этот Варахран упоминается в одном из рубаи Омара Хайяма (написанном через семь столетий после эпохи Варахрана). В своем восемнадцатом катрене Омар вздыхает над исчезнувшим величием и тщетностью мирской славы.
И льву, и ящерице вход открыт
В тот зал, где прежде пировал Джемшид.
В могилу Бахрама степной осел
Копытом бьет, но старый ловчий спит
[9].
Варахран V получил в наследство программу преследований последних лет правления Яздигерда и в 421 г. даже предпринял легкую попытку начать войну с Римом. Предлогом было то, что Рим пригрел персидских изгнанников-христиан.
Но Персия потерпела поражение, и цивилизованный Варахран решил, что игра не стоит свеч.
Он попытался заключить мир, который, на первый взгляд, казался образцом логики и рассудительности. Персия соглашалась терпеть у себя христиан, а Рим соглашался терпеть зороастрийцев. (Зороастрийские священники должны были в отчаянии немедля указать, что если христиан в Персии было много, то зороастрийцев в Риме было мало, так что соглашение давало христианам односторонние выгоды.) Разумеется, Варахран добился некоторых военных успехов. Как раз в его время гунны, кочевой народ из Центральной Азии, двигались на Запад по европейским степям в Северную и Центральную Европу. Они создали обширную, но эфемерную империю, что стало одним из факторов, вытесняющих германские племена в пределы Римской империи; движение, разорвавшее западную половину этой последней на куски. Варахран сумел воспользоваться тем, что Рим был занят страшными событиями на Западе. Он взял под прямой контроль южную часть Армении, и с тех пор она известна под именем Персармении.
Тем не менее, хотя западная половина Римской империи была ввергнута в коллапс, восточная часть империи повсеместно осталась нетронутой и рубеж против Персии оставался прочен, как всегда. За исключением укрепления позиций в части Армении, Персия ничего не выиграла от «падения Рима» на Западе.
