Я сел на пол, прислонился к входной двери и стал думать про Деда Мороза. Как будто это самая большая проблема в моей жизни. Перед глазами кружились сонмы бородатых стариков в разных одеждах, но обязательно с мешками. Они были всякие, черные, белые и рыжие, высокие и низкие, толстые и худые. Ни одного нормального. Они меня не устраивали.
Потом я стал думать про дочь. Ей всего около десяти, а она настолько взрослая, что уже не верит в Деда Мороза. Мне казалось, что я был уверен в его существовании лет до четырнадцати – пятнадцати.
Я встал и попытался привести себя в порядок. Дед Мороз не отставал ни на шаг. Он заглядывал в рот, когда я чистил зубы и дул на кофе, чтобы он быстрее остывал.
Даже под душем, когда я обычно мечтаю о своих тропических островах, он испортил картинку, забравшись на пальму прямо в валенках.
Я вытерся, надел халат и позвонил Апрельцеву. Он напугал вчера, заинтриговал, но так и не перезвонил. Естественно, «абонент временно отсутствует». Спит, урод. Я позвонил Аркашке:
– Заедь за мной.
– Через полчаса.
– Хоть через час.
Зря я попил кофе. Эти Санта Клаусы стали бить меня кувалдой по голове. Пришлось лечь и закрыть голову руками. Не особо помогло.
На потолке прижились две тени, они то увеличивались, то уменьшались, иногда дрожали. Позвонил Шамрук.
– Ты где справляешь Новый Год?
– Теперь уже не знаю.
– Приходите к нам. Посидим, потом покатаемся по городу. Я не бухаю. Буду за рулем.
– Ничего не обещаю.
– Я тебе тут подарочек приготовил, дружище. Давай увидимся. Я тебя с осени не видел.
– Давай. Правда, я занят под завязку. Сам понимаешь, Новый Год, самый медосбор.
Он начал что-то говорить, я убрал трубку от уха, а потом нажал отбой. Придурок.
Сейчас бы проблеваться, да позывов нету. Где Апрельцев?
Я опять набрал его номер. Недоступен. Вот как он ходит на задания. Дрыхнет, сволочь. Хер ему, а не бабки.
Позвонил Спарыкин, сказал, что через полчаса мы все должны встретиться около нового помещения, посмотреть все хорошенько и получить ключи от строителей. Чебоксаров тоже будет. Я пообещал подтянуться.
Приехал Аркашка. Он с сочувствием посмотрел на мою рожу, но комментировать не стал. Пока я одевался, этот деятель рассказывал мне о том, как закончилась вчерашняя пьянка в офисе. Он скрупулезно обрисовал детали и сообщил, кто с кем и куда отправился после ее окончания.
– Знаешь, шеф, я ведь пошутил насчет процентов со страховой суммы, – неожиданно сменил он тему. – Я ведь просто выполнял свою работу. Конечно, если подкинете пару копеек – не откажусь, но и настаивать не буду.
Умеет все-таки Спарыкин запугивать людей. Я пропустил его реплику мимо ушей. Не буду лезть в эту беду. Пусть полковник сам решает.
За дверью все еще стояли чемоданы жены. Я занес их в квартиру. Аркашка спрашивать не стал, а я не горел желанием трепаться на эту тему.
Мы спустились к машине. Ноги у меня дрожали, как камыши на ветру. В тамбуре я уловил густой аромат женских духов. Видимо, к генералу пришла Белла.
Мы подъехали к нашему будущему канцелярскому магазину самыми последними. Спарыкин и Чебоксаров уже лазили по сугробам по периметру фасада, за ними неотступно, след в след, вышагивали два незнакомых мужика.
– Кто должен убирать снег? – орал Дальтоник.
– ПТЖХ, – виновато бурчал один из мужичков.
– А почему не убирает?
– Мы с ними договор не заключали.
– Почему?
– Договор заключают на весь год, а мы готовили помещение к продаже. Зачем он нам?
– На фасад электропроводка выведена?
– Зачем?
– Освещать рекламу. У меня через час люди из «Горрекламы» приедут и из двух рекламных агентств. Нам в первых числах января нужно, чтобы все тут горело и искрилось.
Колька встал под козырьком и вдохновенно рассказал о том, как он себе представляет рекламную вывеску. Потом мы с грехом пополам открыли дверь, заваленную снегом, и прошли внутрь. Чебоксаров был активен. Он задавал много вопросов по существу, советовался с нами и ругал ни в чем не повинных продавцов. Я смутно понимал, о чем речь, смотрел вниз на пыльные ботинки, пожимал плечами и пытался делать умное лицо. Я все время думал о Деде Морозе.
