Первосвященник поднял на Хеллеброн полный ненависти взгляд. Осторожно положив Майнет на землю, Анеллион встал, дрожа от ярости.
— Кхаин забирает то, что принадлежит Ему, — заявила Лириэт, вставая рядом с сестрой и держа кинжал наготове.
Хеллеброн всё ещё была в шоке от действий их жертвы: ей было приказано напасть на Анеллиона, впрочем, так было даже ещё лучше. Собравшись с мыслями, она встала лицом к лицу с Анеллионом.
— Этот гнев, что ты чувствуешь, эта злость, что кипит в тебе — есть дар Кхаина, — сказала Хеллеброн. — Ты не можешь обвинять жрецов за деяния их бога. Кхаин выбрал тебя, как Свою жертву в эту ночь, и будь благодарен, что твоя любовница решила отдать себя вместо тебя.
— Это нападение на меня, на культ Эрет Кхиал, — ответил Анеллион. — Не думайте, что это останется безнаказанным.
— И кто же принесёт твоё возмездие? — спросила Лириэт. — Эрет Кхиал? Анаф Раэма? Нет, то, что ты жаждешь — это сила Кхаина. Это к Кхаину ты должен обратиться, когда возжелаешь нанести удар в ненависти и страхе. Кхаин сделал свой выбор и нашёл тебя недостойным.
Хеллеброн заметила волнение в толпе: последователи Анеллиона схлестнулись с кхаинитами. Однако время для открытого противостояния ещё не пришло.
— Прекратите свои мелкие свары! — закричала она, указывая кинжалом на скандаливших эльфов. — Сегодня священнодействие состоялось. Не унижайте этот прекрасный момент жертвоприношения своими мелочными склоками. Майнет отдала свою душу Кхаину и мы должны освятить её плоть для Него.
Лириэт нагнулась над телом Майнет, её кинжал завис над раной в груди.
— Нет! — Анеллион набросился на Лириэт. Невеста Кхаина отступила в сторону и лёгким движением врезала жрецу в челюсть, отшвырнув его на камень площади.
— Не гневи Кхаина ещё сильнее, — прорычала Хеллеброн, вставая между ним и телом его возлюбленной. — Он выбрал сегодня одного из вас. Не вынуждай Его вновь обратить взор на тебя.
Слёзы потекли по щекам Анеллиона, когда Лириэт присела перед Майнет и вырезала сердце из её груди. Она почтительно подняла его перед толпой, которая застыла в безмолвии, наконец поняв, что произошло.
— Хвала Кхаину, — мягко сказала Лириэт. — Возьми эту жертву и поддержи нашу жизнь Своей окровавленной рукой. Насыться этим подношением крови и плоти.
Она бросила сердце в огонь и опустилась на колени. Хеллеброн сделала то же самое, склонившись к пламени. За их спинами и другие эльфы последовали примеру Невест, склонив голову и опустившись на колени в преклонении.
— Хвала Кхаину, — то был не победоносный крик, а испуганный шёпот сотен эльфов.
Невидимая, Хеллеброн улыбнулась.
Эффект от самопожертвования Майнет ощущался по всему Атель Торалиену. Хеллеброн и Лириэт были затоплены волной посетителей, ищущих защиты от гнева Кхаина. Большинство пришли, чтобы просто воздать хвалу, однако оказалось и довольно много тех, кто хотел изучить все пути Кхаина: не только молитв и обрядов, но и сражений во имя Кроваворукого бога.
Лириэт и Хеллеброн приветствовали этих новых последователей. Пользуясь деньгами и влиянием отца, они захватили одну из вилл, выходившую на площадь жертвоприношений. Были нагнаны рабочие, чтобы превратить здание в храм. Спустя много дней, чёрная гранитная статуя, изображающая Кхаина, вознеслась перед воротами, а вдоль стен выстроились железные жаровни, в которых горело колдовское пламя. Невесты Кхаина собрали своих наиболее перспективных последователей и начали учить их искусству войны, а также знакомить с различными наркотиками, которые позволяли сражаться без страха и усталости.
Другие же секты временно признали своё поражение. Опасаясь того, что случилось с Майнет, другие жрецы и жрицы протестовали лишь в кругу собственной паствы. Хеллеброн была довольна возникшим затишьем: всё её внимание было сосредоточено на удержании тех, кто хлынул в новый храм.
Многие из новых последователей были безнадёжны: их преследовали рассказы о Кхаине, овладевшем Майнет и заставившим её покончить с собой. Они регулярно пускали себе кровь, предлагая её богу Убийства в надежде, что подобные мелкие жертвы смогут отвести от них внимание Князя Крови. Хеллеброн и Лириэт председательствовали на подобных кровопускательных церемониях, наблюдая за тем, чтобы их последователи не нанесли себе слишком серьёзных ран, и давая уверенность, что жажда Кхаина могла быть утолена, если кровь была предложена с подходящим смирением.
