— Не такая уж и прелестная, когда злится. Гнев — это не для женщин, он их уродует.
— Некоторых женщин — да, — согласился доктор. — Но думаю, это не относится к молодым женщинам с кожей как камелия и чертами лица дрезденской статуэтки. Впрочем, вы уже видели, как сердится ваша невестка, а я нет. И не хочу, — закончил он, слегка поклонившись в сторону Кэтрин.
— «Ваша невестка» — ерунда какая! — Леон Верендер помахал сигарой. — Отныне и навсегда она принадлежит этому дому, и она Кэтрин для всех, кроме прислуги. Вы будете ее доктором, Филипп, — правда, не похоже, чтобы она нуждалась в вас, — но уж она заставит вас попрыгать около ребенка. Раз-то в неделю — обязательно. Погодите, пока его не увидите!
Доктор доброжелательно отметил:
— Я видел ребенка. Он хорошо выглядит.
— Он выглядит маменькиным сынком. Ходит с игрушечным медведем, которого она, наверное, моет и дезинфицирует каждый день.
— А чем вы играли, когда вам было четыре года? — мягко спросила Кэтрин. — Финансовыми отчетами?
Филипп Селье улыбнулся, успокаивающе подняв руку:
— Для ребенка нормально выбрать какую-нибудь игрушку и не расставаться с ней, Леон. Когда придет время, он забудет свои детские привычки. Если мне позволено будет сказать, мадам, вы выглядите слишком юной для матери такого большого ребенка.
— Мне двадцать шесть, и я чувствую себя совершенно по возрасту.
— Вы еще выйдете замуж, — сказал Леон резко. — Если, конечно, не пожелаете обосноваться здесь, в теплом гнездышке, — Голубые глаза опасно блеснули. — Как вам понравились ваши комнаты?
— Они замечательные, — ровно ответила она, — но я перебралась в комнату для гостей рядом с Тимоти.
— Вы… что? — он с бешенством обратился к доктору: — Слышите? Лучшие комнаты в доме, видите ли, ей не годятся!
Пальцы Кэтрин стиснули бокал.
— Пожалуйста, постарайтесь понять, мистер Верендер. Тимоти не был приучен…
— И перестаньте звать меня мистером Верендером! — Леон опустил кулак на ручку кресла. — Любой подумает, что вы все еще считаете себя Кэтрин Харви, или как вас там звали до замужества. У вас та же фамилия, что и у меня, и я не собираюсь позволять вам обращаться со мной в моем доме, как будто эта фамилия для вас ничто!
— Как же я должна обращаться к вам?
Доктор благожелательно вмешался:
— Почему не по-французски, папа? Вам не нравится?
— Я здесь первый день, — ответила Кэтрин, — и боюсь, что папа будет пока застревать у меня в горле.
— Зовите меня Леон, как и все, — возразил тесть. — А завтра вернетесь в те комнаты, что я выбрал для вас.
— Хорошо. Только если вы переведете Тимоти в соседнюю комнату.
— Он останется там, где был.
Бокал в руке Кэтрин опасно наклонился; ей пришлось поставить его на столик, прежде чем заговорить:
— Я думаю, вы просто не понимаете, как мы жили — Тимоти и я. У нас была очень маленькая квартира, и его спаленка располагалась совсем рядом с моей. Он привык чувствовать, что я рядом, за стеной. Он не часто просыпается, но если ему вдруг что-то нужно ночью, он просто зовет меня…
— А вы кидаетесь к нему и выполняете любое желание?
— Не всегда. Иногда просто предлагаю ему повернуться на другой бок и спать. Он так и делает. А здесь у него огромная комната в незнакомом доме. И так много непривычного!
— Да, это вполне понятно, Леон, — сказал доктор увещевающе. — Если вы хотите что-то изменить в жизни ребенка, это нельзя делать внезапно. Пока с него довольно будет познакомиться с домом и садом, может быть, с пляжем. И с вами, конечно.
Леон нахмурился, но разговор на этом закончился. Они перешли в большую, красиво обставленную столовую и занялись закусками, паштетом, эскалопами из телятины и салатом с сыром; на десерт были поданы фрукты с отличным вином.
После кофе в салоне Кэтрин попросила мужчин извинить ее — у нее был такой длинный день! — и вышла.
На аллее, ведущей к дому, показалась машина, и Кэтрин инстинктивно отступила назад, чтобы на нее не упал свет фар. Заскрежетали тормоза, и двое мужчин и женщина вышли из машины. В этот момент на террасе появился доктор Селье.
— Вы еще не уезжаете, Филипп? — спросил один из них, судя по голосу, англичанин в годах. — Я хотел бы с вами посоветоваться насчет моего плеча.
