Фрейвид поднялся на ноги, и дети умолкли. Потрясенные невиданным чудом, они забылись и разболтались при самом хёвдинге. Но он был так погружен в свои мысли, что, похоже, не слышал ни слова.
– Может, она ненастоящая? – робко предположил Хар, но Фрейвид не ответил сыну.
А Серый поднялся, переступил лапами и вопросительно вильнул хвостом: может, мне пойти поискать чего поесть?
За спинами детей толпились взрослые. Женщины, работники, даже хирдманы переводили тревожные взгляды с пса на помрачневшего хозяина, недоуменно пожимали плечами.
– Раз пришел пес, то где-то близко и сама Хёрдис, – заявил Асольв, первым решившись произнести то, что у всех было на уме.
– Я говорила, что она еще напомнит о себе! – вставила Гудрун. – Скажи, говорила?
– Может, она погибла, потому он и пришел? – с надеждой предположила Хильдигунн, сама не очень-то веря в это.
– А гривну дали фьялли как выкуп за ее смерть? – усмехнулся Одд Наследство.
– Она и увела наше стадо! – воскликнула фру Альви, осененная внезапной догадкой.
Никто ей не ответил, все замерли, пораженные. Стадо исчезло ночью, утром пришел Серый с гривной…
– Это кто-то нас морочит! – сказал рассудительный Хрут управитель. – Сколько живу, а видеть собак с гривнами ярлов не доводилось.
– Надеюсь, хёвдинг, ты не собираешься пускать ведьму снова в дом? – с тревогой произнесла фру Альви.
По толпе домочадцев прошла волна, люди раздались в стороны, давая дорогу Ингвиль. Серый приветственно вильнул хвостом, шагнул к ней и ткнулся мокрым носом в опущенную ладонь, словно по привычке искал кусок хлеба для своей хозяйки. Ингвиль погладила пса по голове.
– Оно вернулось! – радостно объявила она, подняв глаза к отцу.
– Я вижу, – бесцветно отозвался Фрейвид.
Возвращение Серого с гривной означало возвращение Хёрдис, но он еще не решил, как поступить. Ведьма, которую он столько лет считал родной дочерью, снова загнала его в тупик. Он надеялся избавиться от нее, когда оставил в запертом сарае; только Один знает, легко ли далось ему это решение, но он посчитал эту жертву необходимой. Он навсегда простился с негодной дочерью, но не тут-то было! Ведьма отказывалась погибать с упорством, достойным лучшего применения. Пускать ее в дом снова после всего происшедшего хёвдинг совсем не хотел. Зачем она вернулась? Мстить за то, что ее бросили на съедение фьяллям? Или сами боги сохранили ей жизнь для каких-то неведомых людям целей?
– Да нет же! – услышал он голос Ингвиль, такой легкий и веселый, каким он не был уже много дней. – Я говорю не про Серого. Огниво вернулось!
– Что? – Фрейвид обернулся к дочери.
– Я слышу! – убежденно ответила она и прижала руку к груди, как будто волшебное огниво стучалось изнутри, вместе с сердцем. – Оно где-то близко! Оно скоро придет!
– Ее нельзя пускать! – глядя то на дочь, то на мужа, твердила фру Альви, которая теперь откровенно боялась Хёрдис. – Нельзя, нельзя! Она погубит нас! Ты подумай, хёвдинг, ведь она навела фьяллей на Прибрежный Дом. Она и приведет их сюда!
Домочадцы загудели.
– Да нет же, раз она пришла, ее нужно принять! – возразила Ингвиль. – Боги сберегли ее – они не хотят ее смерти. И огниво она принесла…
– Где она? – спросил Фрейвид у дочери.
Все разом смолкли, ожидая решения хозяина.
Ингвиль хотела было ответить, но сдержалась, потом неуверенно повела плечом.
– Не знаю… Где-то близко… – Пойдем.
Фрейвид взял Ингвиль за плечо и слегка подтолкнул к воротам. Домочадцы расступились, давая им пройти. Фрейвид был полон суровой решимости. Если ведьма и правда принесла огниво назад, то с ней можно поговорить.
Хёрдис сидела на клочке мха, где было не так жестко, как на коричневых кремневых выступах, и сосредоточенно смотрела в неглубокую ямку, в которой билась и кипела прозрачная вода. Отсюда брал начало один из многочисленных горных ручьев, а на дне ямки лежало волшебное огниво. Перед тем как послать Серого в усадьбу, Хёрдис несколько раз провела огнивом по его спине и теперь надеялась с его помощью видеть своего посланца. Ничего не получалось: Хёрдис видела только ямку с маленькими песчаными бурунчиками на дне и черное сплющенное кольцо огнива. Но все же это помогало ей сосредоточиться, и она не совсем потеряла Серого. Она чувствовала, как его обступают хорошо знакомые лица, слышала гул знакомых голосов, и в голосах было больше удивления и опаски, чем гнева. Нет, похоже, бить ее камнями уже никто не рвется. «Ага, боятся!» – с удовлетворением истинной великанши подумала Хёрдис.
