– Вот она, – произнес поблизости знакомый голос.
От неожиданности и испуга Хёрдис сильно вздрогнула, сжалась в комок, одновременно готовая или бежать со всех ног, или даже драться – как придется. Мигом вскинув глаза, она увидела, как по склону редкого сосняка в ложбину, где она сидит, спускаются двое – отец и Ингвиль.
А Ингвиль испуганно ахнула, увидев ее, и даже не сразу узнала сестру. Между двумя бурыми валунами сидело страшноватого вида существо – изможденное, оборванное, лохматое, с красными пятнами то ли от ожогов, то ли от какой-то болезни, с бледно-серой кожей, с темными тенями вокруг настороженных глаз. Тролль, горный тролль, живущий в камнях и выглянувший на миг из убежища, – вот кем сейчас казалась Хёрдис.
Фрейвид неторопливо спускался в ложбину, стараясь сохранить на лице непроницаемое и уверенное выражение. Но даже он усомнился, а живой ли вернулась беспутная дочь, не мертвеца ли он видит перед собой? Конечно, сейчас едва перевалило за полдень, но ведь вокруг – Медный Лес. Недаром древнее племя горных великанов устроило свое святилище именно здесь, на вершине Раудберги. Священная гора была близко, ее тень незримо лежала на всей округе. Эта земля обитаема людьми уже несколько веков, но так до конца и не подчинилась им.
Опомнившись, Хёрдис торопливо выхватила огниво из ямки родника, досадуя, что отвлеклась и подпустила врагов так близко, позволила им увидеть себя раньше, чем сама увидела их. Впрочем, убегать она не стала – все равно когда-то им нужно встретиться и поговорить. Да и то, что отец взял с собой Ингвиль, а не работников с дубинами, служило добрым знаком.
Фрейвид остановился шагах в десяти от валунов, где сидела Хёрдис. Вот, значит, какое расстояние он почитает безопасным. – Ты вышла из-под земли, из-под гор, из камней? – спросил Фрейвид. – Ты живая или хозяйка твоя – Хель?
– А ты как думаешь? – с прежней язвительностью ответила Хёрдис. – Если бы у меня был дом в горе, зачем бы я пришла к вам?
– Сделай знак молота, если ты живая, и подними это, – потребовал Фрейвид и бросил к ногам Хёрдис серебряное кольцо.
Хёрдис с сорочьим проворством схватила кольцо – никакие превратности не могли отбить у нее страсти к блестящим и драгоценным вещам.
– Смотри, отец, у нее в руке огниво! – шепнула Ингвиль.
Лицо Фрейвида на миг смягчилось – если Хёрдис держит огниво, то, скорее всего, она живая, ведь нечисть не прикоснется к железу. Но уже в следующий миг Фрейвид снова нахмурился, вспомнив свой гнев на бессовестную воровку.
– Откуда ты взялась? – строго спросил он. – Разве фьялли не пришли?
– Фьялли пришли. – Стиснув в костлявом кулаке кольцо и крепко прижав его к груди – теперь уж не отнимете! – Хёрдис вскинула глаза на отца и как-то нехорошо усмехнулась. – Фьяллей больше нет.
Она сказала это так просто и уверенно, что у Фрейвида и Ингвиль разом возникла одинаковая мысль: и племя фьяллей, и их гористая страна, и узкие длинные фьорды, и корабли с рогатыми драконами на штевнях, и мечи с молотами на рукоятях, и усадьба конунга со священным ясенем над крышей, и хвастливые саги о неисчислимых подвигах Тора – все это разом провалилось в Нифльхейм. А уничтожила все это она, бледная костлявая ведьма с упрямым вызовом в глазах.
– Как – нет? – переспросила Ингвиль, вдруг побледнев. Она подумала о Хродмаре.
Хёрдис ответила ей насмешливым и ехидным взглядом. Она тоже подумала о нем и не хотела упустить случая помучить сестру, мстя таким образом и ему. Мысль о Хродмаре доставляла Хёрдис мучительное удовольствие – это ее чувство было сродни взгляду в глубочайшую пропасть с самого ее края. Она хорошо помнила лицо своей смерти и знала, что Хродмар теперь постоянно носит эту смерть с собой.
– Большой Тюлень пожрал их. Всех до единого, – ответила Хёрдис и на миг прикрыла глаза.
Ей вспомнился Хродмар, лежащий на берегу лицом вниз, с разметавшимися по песку мокрыми волосами. Живой. Нет, сейчас Хёрдис не желала ему смерти. Его смерть принесла бы в ее жизнь пустоту, отняв мучительную радость, радость пляски на лезвии ножа.
– Большой Тюлень? – повторил Фрейвид и, прищурившись, пристально посмотрел в глаза Хёрдис. – Откуда он взялся?
